Отличие Дагестана от всей остальной России в том, что в республику накрыла «вторая волна» криминальной революции.
В 1990-е годы криминальная революция полыхнула по всей стране. Но затем, она перешла в вялотекущую криминальную «гражданскую войну». Власть, собственность, денежные потоки и прочие блага в России в основном уже поделены. Попыток отобрать их, просто перебив конкурентов, почти нет. Существенно (на 30-50%) снизились основные показатели преступности.
А вот в Дагестане ситуация радикально иная. В республике нарастает ожесточение в борьбе за передел уже давно поделенной собственности. Убийства и теракты стали повседневной реальностью.
Благоприятным фоном для новой криминальной революции служит партизанская война, которую ведут против правоохранительных органов и государства в целом радикальные исламисты. Милиции много лет было не до «простого» криминала – все силы брошены на борьбу с экстремистами.
Самым популярным инструментом передела собственности являются флешки, на которых записаны видобращения к конкретному предпринимателю или коррумпированному чиновнику: не отдашь посреднику такую-то сумму денег – будешь убит. Предельно просто, доступно, понятно.
Криминальная молодежь уходит «в лес» и тесно переплелась с «лесными». Понять, где заканчивается криминал, и начинается экстремизм уже невозможно. От денег, которые собираются «на джихад» не отказываются и боевики.
Однако в республике почти нет «ничьих» предпринимателей, не имеющих «крышу» в лице влиятельных родственников во власти. Поэтому такой наезд часто вызывает конфликт между «лесными» и властной «крышей». Иногда боевиков уничтожают в спецоперациях, иногда боевики убивают коррумпированных чиновников. Но чаще всего чиновникам и предпринимателям приходится платить – воевать в «лесными» рискуют не многие. Поэтому «деловой климат» в Дагестане неважный – помимо официальных налогов, есть еще и неофициальный, который не платить гораздо труднее. Инвестировать в Дагестан никто не хочет, и меньше всего инвестируют те, кто знает ситуацию лучше других. Капиталы и люди бегут из республики наперегонки.
Замирить Дагестан «любой ценой»?
Нынешний президент Дагестана Магомедсалам Магомедов – третий лидер республики за постсоветский период.
Первым был его отец Магомедали Магомедов, который правил республикой в «смутные 90-ые». Его принято считать мудрым политиком, сумевшим предотвратить гражданскую войну буквально на пороге. Действительно, в 90-е годы воевал весь Кавказ, кроме Дагестана, при том, что обстановка в нашей республике была еще сложнее и запутанней, чем где бы то ни было. Пользующиеся огромным влиянием национальные фронты, криминальные группы и отдельные экстремисты реально вели республику к войне. Потому Магомедали Магомедова в Дагестане уважали и уважают. Его слово ценят и в Москве, несмотря на немалый возраст. И потому его сын получил возможность проявить себя на высоком посту.
Нынешнему президенту республики Магомедсаламу Магомедову приходится думать, как справиться с нынешней непростой ситуацией. Главная задача, которая перед ним стоит – остановить разрастание партизанской войны, которую ведут религиозные экстремисты. За несколько лет с обоих сторон погибли уже тысячи дагестанцев, – и борьба лишь усиливается.
Магомедсалам Магомедов пытается копировать тактику своего отца. В частности, в конце 2010 г. он провел III Съезд народов Дагестана, целью которого была названа активизация диалога и нахождение компромисса в обществе. Кстати, на Первом Съезде (1920 г.) была провозглашена автономия Дагестана в составе РСФСР, а на Втором Магомедов-старший, «перевербовал» во власть лидеров народных фронтов и прочих неформальных лидеров.
На деле III Съезд оказался лишь имитацией деятельности, реального диалога не получилось. «Лесных» на Съезд никто не приглашал и они там не присутствовали. Проблема в том, что у нынешнего президента Дагестана нет ресурсов, чтобы договориться с боевиками. После Второго Съезда лидеры национальных движений получили огромные куски прежде общенациональной собственности, деньги, власть, землю. А сегодня выходящим из леса власть не может предложить столь богатых «отступных»: все что есть в республике давным-давно поделено между крупными кланами.
Если копнуть глубже, нынешняя криминальная революция есть реакция на последствия Второго Съезда. Криминально-настроенной молодежи в республике стало очень много, но им тут ничего не светит: тягаться с акулами капитализма они не могут, а собственности, которую можно отнять, не ссорясь с лидерами крупных кланов, в республике почти нет.
Чтобы замирить криминал, толкающий вперед «вторую криминальную революцию», нужно сразу много «ничьей» и «ненужной» собственности. Создать ее можно лишь на «ничьи» деньги, то есть на деньги российского государства.
Как известно, по госпрограмме развития Северного Кавказа более 1,2 триллиона рублей бюджетных денег планируется потратить именно на Дагестан. Это в десятки раз больше, чем расходовалось на республику до сих пор. В московские ведомства республика предложила массу инвестиционных проектов, неважно проработанных с точки зрения главного для инвестирования вопроса: экономической и социальной отдачи, окупаемости. Небрежность понятна: вряд для этих денег планируется иное применение, кроме создания новой «криминальной элиты».
Однако пока федеральный центр то ли жадничает, то ли раздумывает: а стоит ли отдавать такие большие деньги новым криминальным лидерам? Тем более, что мира в республике это никак не гарантирует.
Коммерческая амнистия
Самая обсуждаемая идея в республики – проведение амнистии в отношении тех боевиков, которые решатся выйти из леса и вернуться к мирной жизни.
Собственно, выйти из леса боевикам и сегодня никто не мешает. Есть несколько случаев, когда бывшие экстремисты возвращаются к мирной жизни и милиция их не трогает.
Однако у нынешней амнистии есть непременное условие: отсутствие «крови на руках». Под это определение попадают не фанатичные боевики, которые идут в подполье именно ради нападений на сотрудников правоохранительных органов, а «лесные коммерсанты», шерстящие бизнесменов. Реальные экстремисты, собственно, и не собираются сдаваться на милость властей, тем более что инициатива в необъявленной войне пока что в их руках.
А вот «коммерсанты» выйти готовы, но выйти – лишь «за интересом».
Пока же такой интерес им никто обещать не может.
