Большинство авторов, пишущих сегодня об идущей в Дагестане диверсионно-партизанской войне, почему-то упускают из виду совершенно очевидную, прямо-таки бьющую в глаза закономерность: свои наиболее масштабные и кровавые злодеяния боевики совершают, как правило, сразу же после очередной миротворческой инициативы официальных властей. Чем громче и настойчивее правительственные чиновники и представители т.н. “традиционного ислама” говорят о необходимости политического компромисса с радикальными исламистами, тем большей мощности удары наносят последние по общественно-политической системе республики.
Так было в 2011 году, когда в ответ на создание Специальной комиссии по адаптации бывших участников бандформирований к мирной жизни “лесные” провели несколько показательных и явно нацеленных на устрашение общества терактов
Так произошло и сейчас, когда взрывы возле поста ДПС на северной окраине Махачкалы, количество пострадавших при которых перевалило далеко за сотню, с циничной глумливостью прогремели ровно через пять дней после заключённого в Центральной мечети Махачкалы и широко разрекламированного местными СМИ соглашения между официальным ДУМД (Духовным управлением мусульман Дагестана) и политическим крылом салафитов.
Предполагать, что два взрыва общей мощностью свыше 70 кг в тротиловом эквиваленте, произведённые боевиками-смертниками посреди оживлённой трассы сразу вслед за заключением пресловутого соглашения, не имеют к нему никакого отношения – нелепо. Есть веские основания утверждать, что вечером 3 мая произошла не просто очередная диверсионная вылазка против полиции и не просто образцово-показательный акт устрашения гражданского населения. По всей видимости, имел место симметричный “ответ Чемберлену” в лесном исполнении. Пули и тротил в ответ на любые мирные инициативы (в нынешней ситуации всё более попахивающие откровенным капитулянтством) – фирменный почерк дагестанского бандподполья. И такой стиль общения с власть предержащими, надо сказать, не лишён своей логики: чем больше крови ты проливаешь – тем скорее перед тобой спасуют в следующий раз. Данная печальная закономерность подтверждена всем ходом событий последних лет.
Здесь необходимо сделать оговорку. Я вовсе не призываю рассматривать пришедших на встречу в махачкалинскую мечеть представителей “нетрадиционного ислама” как прямых полпредов боевиков – это было бы слишком узко и примитивно. Я говорю лишь об общей тенденции, сопровождающей как этот, так и подобные этому переговорные процессы с салафитами. А она сама по себе более чем красноречива.
Но сначала немного о состоявшемся за несколько дней до взрыва примирении. Вот что, например, сообщает своим читателям одна из крупнейших газет Дагестана “Свободная Республика” в последнем номере:
“29 апреля в Центральной мечети Махачкалы состоялось событие, которое является самым значимым за последние несколько лет, оно может повлиять на дальнейшую общественную обстановку в республике.
В этот день на обеденную общую молитву собрались представители «традиционного» и «нетрадиционного» ислама. Более 500 человек приняли участие в этом мероприятии. В качестве ведущего мероприятия выступил имам Центральной мечети Магомедрасул Саадуев. Открыл маджлис муфтий Дагестана, председатель Духовного управления мусульман Дагестана Ахмад-хаджи Абдуллаев.
Встреча носила плановый характер, так как к ней готовились в течение двух месяцев. М. Саадуев в своем выступлении отметил, что стремление к единству и согласию между мусульманами – священный долг каждого мусульманина. Спустя несколько дней после этой встречи обе стороны провели пресс-конференцию, на которой были приняты резолюции, обращения к населению воздерживаться от всего, что может разделять мусульман республики.
<…> Имамы отметили, что единство мусульман важнее всего, они призвали верующих – и тех, которые совершают обеденную молитву после пятничной, и тех, которые не совершают её, – не относиться друг к другу плохо, а быть терпимыми, уважать чужое мнение”.
Из этого сообщения мы видим, что встреча, носившая “плановый характер”, задумывалась давно, и ДУМДовская сторона, по всей видимости, связывала с ней немалые надежды. Очевидно, что “добро“ на проведение данной встречи было дано правящими кругами, которые также всё активнее ищут компромисса с многочисленными представителями “нетрадиционного ислама”. Излишне говорить, что подобная акция была бы попросту невозможна без одобрения руководства республики, которое, в общем-то, уже вполне открыто готово пойти на любой худой мир с “лесными” и ради этого готово поступиться многим (о том, почему в данных условиях он может быть только худым и никаким иным, поговорим в другой раз).
К переговорам со стороны салафитов было привлечено их умеренное, “небоевое” крыло, которое в определённой степени отражает позицию той части дагестанского общества, которая поддерживает бандподполье. Сколь искренними эти люди были на переговорах, остаётся только догадываться.
Не станем также сейчас углубляться и в щекотливую тему по поводу истинного влияния умеренной части салафитов на тех, кто непосредственно с оружием в руках ведёт в Дагестане диверсионно-партизанскую войну. Допустим, оно высоко (по идее, если бы это было не так, то смысла в подобных переговорах не было бы вообще никаких – зачем заключать соглашения с теми, кто не имеет действенных механизмов воздействия на бандподполье). Но от этого картина становится ещё хуже. Получается, что соглашение с умеренной частью салафитов – это закономерный и логичный итог “ратного труда” их радикального крыла. Одни взрывают и стреляют, другие от лица “нетрадиционных мусульман” выступают на переговорах и выбивают для своих единомышленников всё новые и новые уступки. Этакий нерушимый блок “Ирландская республиканская армия” – “Шинн фейн” по-дагестански в действии.
Излишне говорить, что подобная встреча, совершенно немыслимая, скажем, в начале “нулевых”, сегодня вполне укладывается в рамки того пораженческого курса, который дагестанские верхи фактически взяли по отношению к исламским радикалам в последние пару лет. Не имея ни политической воли, ни настоящего желания вести с ними полномасштабную борьбу, руководство республики медленно, но верно ведёт дело к капитуляции. Сначала – идейной (она уже фактически состоялась), затем – к политической. По сути, мы становимся свидетелями процессов, до крайности напоминающих те, что протекали в Афганистане в последние годы существования режима Наджибуллы: всё более усиливающийся натиск религиозных радикалов, невнятная политика односторонних уступок, фактически официально объявленный курс на “национальное примирение”…
Для преданного горбачёвской верхушкой СССР Мохаммада Наджибуллы “примирение“ с моджахедами закончилось вооружённым свержением в апреле 1992 г. и жестокой публичной казнью, учинённой над ним захватившими Кабул талибами четырьмя годами спустя. Чем-то обернётся в итоге для дагестанского руководства нынешний переговорный процесс с представителями “нетрадиционного ислама”?
Полагаю, ответа на данный вопрос ждать осталось не так уж долго.
Нет, я ни в коем случае не призываю к бессудным расправам, насилию и огульному преследованию людей, просто нелояльных нынешнему ДУМДу. Если среди радикальных исламистов есть те, кто искренне желает отказаться от террора и вернуться к мирному труду, то такой шанс им необходимо давать обязательно. Поэтому само по себе создание Специальной комиссии по адаптации боевиков к мирной жизни (не предполагающей, кстати сказать, в отличие от аналогичных комиссий в Чечне немедленной амнистии для “адаптирующихся”) – шаг достаточно здравый. Но при этом добрая воля должна сочетаться с принципиальной государственной позицией, опирающейся на твёрдую силу – так и только так она может привести к нужному эффекту. Кровавые же теракты, происходящие буквально сразу вслед за любым широким жестом дагестанских властей, не только дискредитируют их в глазах ещё остающейся лояльной части населения, но и низводят подобное “миротворчество” до откровенной демонстрации слабости, что на Кавказе (да, наверное, и нигде) категорически недопустимо.
Чтобы не быть голословным, предлагаю читателю обратить внимание, например, на такие пункты принятой по итогам встречи в Центральной мечети резолюции:
“… осуждаются любые действия, препятствующие призыву к исламу; недопустимо препятствовать выезду дагестанцев за рубеж для обучения в исламских учебных заведениях”
То есть, согласно данному документу выходит, что светский статус Дагестана, закреплённый как в местной конституции, так и в Конституции РФ (а Дагестан – часть России) отметается начисто, поскольку ценности светского общества, а уж тем более любая их пропаганда всегда будут рассматриваться исламистами как однозначно препятствующие “призыву к исламу”. По сути, сторонникам нешариатского Дагестана откровенно желают заткнуть рот. А уж пункт о недопустимости препятствования выезду дагестанцев для обучения за рубеж как будто прямо продиктован бородачами из леса – ведь всем прекрасно известно, что многие из выпускников саудитовских, катарских и египетских медресе вербуются ими в новобранцы и активные пособники. Остаются ли ещё какие-нибудь сомнения в том, на чью мельницу льют воду подобные резолюции?
Радикалы, ведущие свою войну не только и не столько против дагестанского правительства, сколько против всего живущего не по шариату общества, многократно доказывали, что никакие переговоры и никакой честный компромисс им не нужен. Та облачённая в религиозную оболочку идеология, которую они с оружием в руках навязывают республике, не допускает подобных компромиссов с “мунафиками” и “муртадами” в принципе. Напомню, что их цель – это исламское государство, выстроенное в соответствии с нормами шариата, а не переговорный процесс и не примирение с теми, с кем согласно их воззрениям, примиряться нельзя ни в коем случае.
Да, если миротворчество будет в определённый момент признано выгодными в тактических целях, то радикалы пойдут на разговор с официальными властями. Но не для того, чтобы заключить искренний и долговечный мир, а лишь для того, чтобы, усыпив бдительность, нанести им сокрушительный удар. У сторонников шариата и сторонников светского общества понятия о целях и смыслах переговорного процесса диаметрально противоположные. Не стоит по этому поводу питать иллюзий.
К сожалению, многие склонны объяснять все эти кровавые диверсии, совершаемые с неумолимой последовательностью почти сразу же после всё новых и новых мирных инициатив дагестанского руководства с позиции конспирологии: мол, есть некие силы, заинтересованные в разжигании войны, мол, “кому-то” очень не хочется мира в Дагестане и т.д.
Безусловно, есть силы, и кое-кому мира в этой республике действительно не хочется. О том, что это за силы и кому именно не хочется мира, я подробно писал ещё два с половиной года назад на страницах газеты “Завтра”. С тех пор мало что изменилось.
Но проблема-то заключается отнюдь не только в неких демонических режиссёрах этого уже который год не сходящего со сцены кровавого спектакля. Главная проблема – в самих “актёрах”, которые в подавляющем большинстве вполне добровольно и осознанно становятся на путь джихада. Они действительно искренне считают, что убивать “не так” молящихся или даже вовсе не молящихся сограждан – абсолютно нормально, в этом заключается их религиозный долг. И именно им сейчас шаг за шагом де-факто сдают республику.
Террор радикальных исламистов давно уже не направлен на одних только чиновников или сотрудников полиции. Он не первый год носит тотальный характер. В Дагестане ими методично истребляются все, кто хоть как-то публично заявляет о своей антиклерикальной позиции: критически пишущие о них публицисты, не допускающие до занятий закутанных в хиджабы девочек директора школ и учителя, посещающие общественные пляжи женщины, торгующие спиртным предприниматели, выезжающие на майские пикники в лес горожане и т.д. Насилие и террор в отношении гражданского населения, о котором федеральные СМИ практически ничего жителям РФ не сообщают, приобретает всё более угрожающие масштабы.
Вот типичный пример. С месяц назад в Махачкале проваххабитски настроенный 19-летний студент средь бела дня во дворе университета нанёс несколько ударов ножом 72-летнему преподавателю истории религий Садыку Саидову, чудом оставшемуся в живых. Вся вина старого преподавателя в глазах этого фанатика заключалась в том, что тот в своих лекциях осуждал действия бандподполья и вёл свой предмет с подчёркнуто нейтральных, неисламских позиций. Несколько лет назад такой случай вызвал бы, безусловно, общественный шок и широкий резонанс. Но сейчас подобные вещи, происходящие в Дагестане регулярно, абсолютно никого не удивляют. Они лишь вгоняют в людей в состояние молчаливого отупения.
Подавленность, растерянность, страх за свою жизнь и жизнь близких – вот те чувства, которые испытывает в настоящий момент всё большее число ведущих светский образ жизни дагестанцев. Потакая религиозным радикалам, местная власть на деле способствует усилению деморализации общества ничуть не в меньшей степени, чем свирепства “лесных”. Всё большее количество людей охватывает чувство обречённости, вызывающее стремление поскорее покинуть родные края. Излишне ли говорить, что любые новые уступки, сделанные радикалам официальными властями, вызывают у тех лишь ощущение близкой победы и стремление додавить ещё сопротивляющуюся часть общества до конца.
И преисполненные именно таких чувств радикалы иногда снисходят до переговоров с “муртадами”.
