Многие люди размышляют над проектами Владимира Путина, поскольку других проектов в России давно нет: даже вчерашнего всенародно избранного президента (хотя избранного после тайного соглашения с тем же Путиным, как выяснилось) подозревают в том, что он – «проект ВВП». Некоторые договорились до полного абсурда: по их мнению, так называемая внесистемная оппозиция – все эти «болотяне» – не более чем один из путинских проектов. Эта нелепая «догадка» стала вползать в умы после того, как толпы возмущенных «болотян», готовых рвануть через красные стены, плотно оседлали и охладили многоопытные Алексеи и Ксюши – оседлали ловко и охладили со вкусом. На этом фоне особо подозрительные граждане увидели даже в присланном перед выборами Чрезвычайном и Полномочном После США руку Кремля и лично ВВП. Впрочем, если подумать, то даже в столь диком предположении что-то есть: именно этому пришлому человеку удалось в одночасье поднять покосившийся рейтинг Путина, когда еще до получения верительных грамот посол устроил позорный смотр здешней оппозиции. Позор, конечно, не в том, что оппозиционеры сбежались по первому зову, это как раз объяснимо. Дело в другом: послу удалось свести в одну кучу и перспективных (до этого момента) политиков из оппозиции, которые могли бы возглавить протестные движения, и отпетых ельцинистов, от которых воротит нос всякий уважающий себя избиратель, и проверенных жизнью провокаторов. Получилось и смешно, и поучительно. Вряд ли такой эффект – дело случая…
На общей волне на глазах меняют тактику и те «политтерристы», которые до недавнего времени организовывали «травлю ВВП», которая, по логике, не могла не перерасти в столь же организованную травлю Русской православной церкви и ее Предстоятеля (об этом я писал еще в самом начале травли, в феврале прошлого года: «Антипутинская» кампания: кто следующий?). Некоторые из недавних «обличителей» Путина стали теперь, после его победы, прозрачно намекать, что делали они это ни много – ни мало по его личному поручению! Лишнее тому подтверждение – недавние полушутливое заявление одного из тех, кто первым раскрыл миру глаза на «тайну 40 путинских миллиардов» (речь идет о небезызвестном Белковском). По его «ложному признанию» (здесь же он и якобы признается, и говорит, что якобы шутит), ему сделать столь громкое «разоблачение» поручил лично «Сам». Если так и дальше пойдет, то и Обама признается своим избирателям, что он – «тайный проект ВВП», а размещение системы ПРО у российских границ он протаскивает по «личному распоряжению» все того же мирового кукловода.
Но все это – из области политического гротеска (впрочем, наша политика далека от западной школы, она часто путает жанры и легко переходит границу, отделяющую обычное «политическое шоу» от «театра абсурда» – полного и окончательного). Чтобы не утонуть в абсурдистике, вернемся на землю – прислушаемся к тем, кто искренне пытается понять логику путинских проектов и прожектов, но при всем желании не может ответить на один простой вопрос: есть ли за ними хоть какой-то общий замысел – если не долгосрочная стратегия, то на худой конец среднесрочный план? Проще говоря, никому не ясно, какой строй мы строим под водительством Путина, в какой рост врастаем, какую культуру культивируем, каким образованием образуемся? Вопросы множатся, ответа нет, как и не было в начале пути. А причина затруднений ясна, как день или, правильнее сказать, темна, как ночь. Дело в том, что сам Путин либо упорно молчит о главном (а молчать он умеет профессионально – ни один мускул не дрогнет, ни один детектор не расколет), либо шутит, да так, что большинство теряется в догадках – радоваться или пугаться? То ли стоит вложиться в общее строительство, то ли поостеречься, спрятав кровные – те же «похоронные» – в подушку, как делали деды, или (если кровные разрослись – а на крови они особенно хорошо поднимались в последние десятилетия) – вывести в оффшоры…
Сегодня, перед инаугурацией, «тайна Путина» стала еще заманчивее. Одни комментаторы судачат о том, с кем, как и чем он расплатится за очередную победу, если его поддержали «нерукопожатные», каждый из которых верит, что Путин выполнит только его наказ? Другие рассуждают о другом: когда он запустит маховик «непопулярной политики» (на роль маховика, понятно, назначат все тех же «правящих» во главе с Дмитрием Анатольевичем) и когда остановит этот маховик, и как это ему удастся сделать на излете срока? Третьи спорят о том, куда он забросит (на какие новые высоты) героев-министров, которых на дух не переносят неблагодарные обыватели? Ну, а большинство продолжает конструировать «нового Путина» – каждый по своему вкусу: или как спасителя Отечества, который скрывает от врагов свой «тайный план», или как «последнего президента РФ», план которого в том и заключается, чтобы ничего не планировать, кроме Олимпиад, конечно…
Я не рискую конструировать «своего Путина», да и занятие это пустое. А разгадывать, как он будет осуществлять свое «тайное политическое планирование», не хочется, чтобы самому не огорчаться лишний раз, и других не разочаровывать. Причин «нехотения» две. Первая: как-то стыдно в демократическом обществе гадать о планах власти на кофейной гуще. Да и не пристало России жить без стратегии. Вторая причина – явная установка правящей партии и ее нового лидера на длительное «недеяние», сужение функций государства (смотри об этом: «Завоевание страны осуществляется посредством недеяния»). Недеяние – известная издревле форма тайного управления народом, но она вряд ли подходит для России и для русских – нам без масштабных проектов не живется. Предсказывать итоги такой «модернизации через низведение государства» – дело, конечно, пустяковое, но малоприятное, т.к. ничего хорошего подобные прогнозы не сулят. А как сломать «логику непланирования» – никому пока не ведомо. Кроме самого Путина, разумеется.
Поэтому, вместо никому не нужного прогнозирования-гадания расскажу о двух случаях, которые мне запомнились.
Случай первый произошел со мной за несколько дней до первого избрания тогда еще мало кому известного на Западе Путина. Так получилось, что я приехал по делам в США и по приглашению моего бывшего аспиранта, который обосновался в Нью-Йорке, принял предложение прочитать лекцию в небольшом университетском городке. Тему уже не помню. Но после лекции мне задали вопрос не по теме. Вопрос этот остался в памяти: «сможет ли в России, которая становится открытым обществом, прийти к власти человек из самых закрытых структур, из спецслужб?» Я отшутился, сказав, что в русском языке есть емкое и хитрое слово – «Знать». Когда его употребляют в качестве глагола, оно означает владение знаниями, но когда используют в качестве существительного, оно полностью меняет смысл и служит для обозначения властной верхушки. Эта «двусмысленность» объясняется, возможно, тем, что лишь «избранным» дано знать, где лежат так называемые «ресурсы власти» и как пользоваться ее «рычагами». А в закрытом обществе именно эти знания были тщательно спрятаны от публики. Тайные знания, в том числе и знания-связи с Западом и Востоком, были доступны лишь двум категориям советских граждан – представителям верхушечной партноменклатуры и … все тем же вездесущим «службистам». По этой причине в переходный период именно эти категории «знающих» и будут делить «демократическую власть» в России. А главный вопрос состоит только в том, кто будет более удачлив и полезен самой России – перекрасившиеся партократы, которые вслед за Горби будут утверждать, что они никогда не был коммунистами, или люди, которые по роду своей службы слишком много знают о «подковерье», чтобы верить в идеологическую галиматью. По этой причине приход Путина к власти, если он, конечно, подготовлен соглашением номенклатуры и «службистов», – дело безальтернативное, а сам этот вариант – далеко не худший, если учесть, что и коммунисты, и ельцинисты сделаны из одного номенклатурного теста.
Второй случай запомнился особо. Однажды у Александра Сергеевича Панарина (разговор был при мне) кто-то спросил по поводу прихода Путина к власти: «Ху из мистер Путин?» Вопрос по тем временам был стандартный, а молниеносный ответ поразил своей неоднозначностью: «Путин – это гипотеза»… С тех пор прошло много лет, но более адекватного определения я пока не слышал. При этом я подумал (и тоже запомнил): «А знает ли сама гипотеза, что она чья-то гипотеза?»
И последнее. Особенность Путина – его явное нежелание признавать хоть какие-то свои ошибки. Эта внутренняя уверенность мне, простому человеку, который тоже не любит признаваться в ошибках, понятна и кажется простительной. Кроме того, возможно, что он и впрямь никогда не ошибается, а все, что сделано – и созидательного, и не очень созидательного – сделано по его «тайному плану». Судить не могу. Во всяком случае, это свидетельствует о том, что Путин не изменяет себе и в отличие от своих предшественников не хочет раскрывать потаенные мотивы и подлинные причины своего выбора. Предшественники, пытаясь объяснить свои кульбиты, «кололись» и «колются» (насколько искренне – не нам судить). Все, наверное, помнят слова незабвенного Горби: «Теперь я могу сказать открыто: никогда по своим убеждениям я не был коммунистом». По непонятным причинам на днях примеру Горби последовал и Медведев: «Я могу вам сказать откровенно, – заявил он, – я никогда по своим убеждениям не был либералом. По своим убеждениям, да, я человек с консервативными ценностями, это так. Но если говорить о европейской системе координат, то мои ценности очень далеко стоят от либеральных»)…
Если Медведев – не либерал, то кто же тогда Путин? А если они оба не либералы, то куда, с какого перепуга разбежались и где скрываются наши доморощенные либералиссмусы (не все же в Британии осели)? И последний риторический вопрос: почему ничего, кроме разгула предельно радикального либерализма и рыночного фундаментализма, который сужает государство Российское, как шагреневую кожу, в России не происходит и, видимо, не ожидается – ни до инаугурации, ни после оной?
Автор – профессор МГУ, член оргкомитета Народной партии большинства
