- Озлобленные звери – вот кто весь этот лондонский сброд, – в сердцах бросает мой старый товарищ британский журналист Маркус Уоррен. – Я три дня из дома не выходил. Только сейчас Лондон возвращается к нормальной жизни.
- Маркус, да мы вместе на войне работали. Неужто-то сейчас страшнее?
- На войне есть уважение к журналистам, есть линия фронта, а главное, ясно, где враг. А тут в любом районе на тебя может напасть банда пьяных подростков. Это дети люмпенов, среди них есть даже 11-летние, которых тоже будут судить по всей строгости закона.
- Может, нищета толкнула их на бунт?, – предполагаю я.
- Да какая нищета?! Все таскают с собой дорогущие телефоны «Блэкбэри».
Могущество «Блэкбери» порождает городские слухи и раздражает английские власти, которые совсем, как их коллеги во времена египетской революции, подумывают вырубить связь к чертям собачьим. Недемократично, конечно, но когда дело касается собственной безопасности, англичанам глубоко плевать на демократию.
«Блэкбери» – это сеть элитных смартфонов для бизнесменов, заинтересованных в максимальной секретности информации. (Однако, официально ее используют 37 процентов британских тинейджеров). SMS, отправленное корпоративным клиентом, невозможно отследить. (Именно по этой причине деятельность «Блэкбери» ограничена в России).
Полиция с ног сбивалась, когда в сети появлялись призывы: «Через час идем грабить Далстон», а их авторов нельзя было вычислить.
Печально знаменитый район Хакни Централ, место недавних ожесточенных социальных битв – уже весь чистенький и вылизанный. Местные жители на добровольном субботнике швабрами вымыли мостовую и провели генеральную уборку.
Когда я пытаюсь сфотографировать разбитую витрину магазинчика всякой всячины, на меня кидается хозяин лавки, мусульманин индусского происхождения с четками в руках.
- Нечего тут снимать! Приходят тут всякие, и наш район потом позорят. А мы честные люди. Ты откуда, из России? У вас что, своих проблем нет? В каждой стране хватает подонков. Английский язык торговца раза в три хуже моего.
- Как ты так быстро болтаешь? – удивляется он. – Я уж 20 лет здесь живу, а все никак не выучу.
-А ты кто по национальности?
- Я? Британец, конечно!. Сказано с гордостью.
В дни погромов на защиту английских устоев бросились, как ни странно, мусульмане. Первыми сумели отбиться турецкие торговцы, вооруженные палками. Они быстро зачистили свой район от уличной шпаны. Этнические сообщества, как правило, самые сплоченные. Воевали и пакистанцы, и индусы, защищающие мечети от грабежей.
- Опоздали вы, дамочка, – насмешливо говорит черный паренек, жующий сигарету (в магазине не курят). – Сейчас все затихнет, поскольку в Хакни вояк понагнали.
- Врешь! Армия в этих делах не участвует.
- Я вру?! – обиделся он. – Да тебе любой подтвердит. Военные стоят, но пока не вмешиваются.
Местный паб даже пабом назвать нельзя. Отстойник для деклассированных элементов. За барной стойкой – в основном, белые «качки» (по виду «братки»), престарелые пьяницы и в качестве «изюминки» темнокожая бабушка, которая пьет виски стаканами. Когда я представилась журналисткой, меня тут же угостили.
-Ты только правду пиши, – заявил мне бравый ирландец Марк и так хлопнул меня по плечу, что я чуть не рухнула с высокого табурета. – Я этих подонков не боюсь. Я родом из Белфаста. Мне на них плюнуть да растереть!.
-А что ты делал во время погромов? – спрашиваю я.
- Что-что? – чешет в затылке храбрый Марк. – Взял друзей да слинял от греха подальше. Не хочу руки пачкать об это дерьмо.
- А мне наших деток жалко, – пускает слезу пьяная бабушка. (Как выяснилось, безработная с 20-летним стажем. Откуда ж у нее деньги на виски?)
-Наших детей все называют преступниками. А что они в жизни видели? Одну нищету да унижения. А теперь еще и тюрьму.
-Мне, кажется, для начала детей надо отправить в школу, а не позволять им шляться по улицам – брезгливо говорит шотландец Крис, приличный бизнесмен в костюме и галстуке, явный чужак в районе. – Куда смотрят их родители? Поверьте, мои дети в погромах участвовать не будут. Я в Хакни случайно оказался в командировке, и два дня носа из гостиницы высунуть не мог.
- Вы только моего имени не пишите, но я рад, что этого черного подонка Марка Даггана полиция застрелила, – говорит седовласый джентльмен, пьющий пиво в углу. – Он торговал наркотой и был известным бандитом.
-Но у него осталось четверо детей!, – замечаю я.
- Которые тоже, скорее всего, вырастут подонками, – весело говорит джентльмен. – Пуля в лоб – это экономия денег налогоплательщиков. В противном случае этого Даггана пришлось бы тащить в тюрьму и тратить деньги на суд и сбор доказательств. Город надо очищать от грязи решительно. Нынешние черные дети не умеют даже читать и писать по-английски! Как же они найдут работу?
Родители не могут загнать детей в школу хотя бы на год-два, а государство от проблем отмахивается. Вот и получается, что в грабежах участвуют даже семилетние! Это типичные дети общества потребления, которые тащат теперь из магазинов плазменные телевизоры и кроссовки.
Этим соплякам не хватило ума даже закрыть лица от видеокамер. Их теперь переловят по одному и запрут в клетках. Но проблему тюрьмой не решишь. Поднимется новое поколение мародеров, более опытное. Мы вскоре столкнемся с массовым бунтом лондонского дна. Но я их не боюсь.
- Но они отлавливают белых на улицах и заставляют их раздеться догола только для того, чтобы их «опустить»! – говорю я. – Вас не пугает такое унижение?!.
- Никогда не бойтесь толпы. У сброда нюх, как у собак, – они нападают только на трусов.
