В последние годы в России наблюдается резкое усиление градозащитной активности. Создаются новые движения. В городе на Неве радикальное, оппозиционное крыло градозащиты даже объединилось в коалицию.
Эта тенденция – не веяние моды. Защита просто отражает нападение: горячих градостроительных точек на карте становится всё больше. Одна из них – Невский лесопарк, над которым нависла угроза превратиться в зону коттеджной застройки.
«Добейте их…»
Защитники Невского лесопарка из КПД “Градозащита” и организации “Открытый берег” только за ноябрь провели на его территории две акции. Одна из них – инспектирование с демонтажом незаконно установленного (ст. 327 УК РФ) самозахватчиками территории забора. Защитники констатируют: «Это война». Война самая настоящая. На первый взгляд, тихая. С «партизанами», валящими заборы, автоматчиками с цепными псами на поводках и приставленным к лицу врага дулом ТТ. Артиллерия пока, к счастью, эпистолярная. А вот танки уже есть. В их роли – автомобили, давящие стариков и детей.
Война несправедливая, подлая, позорная. В частности, тем, что оккупанты лесопарка ведут свои боевые действия с именем божьим на устах. Прикрываясь знаменем русской православной церкви. Это идеологическая диверсия: они просто ломают людям веру.
Сегодня дети и внуки солдат Великой Отечественной пытаются отстоять эту землю. Тоже от посягательств внуков и сыновей.
Только предавших. Перебежчиков.
А немногочисленные оставшиеся в живых ветераны с дрожью в голосе спрашивают лесозащитников: «Неужели мы их не добили?» И просят: «Добейте…»
Чтобы войти в курс ситуации, познакомимся с самим лесопарком и его историей.
Златые дни
Невский лесопарк расположен в верховьях Невы, в тридцати километрах от её устья, на границе Санкт-Петербурга и Всеволожского района Ленобласти, на правом лесистом берегу, ниже Ивановских порогов. Нева здесь делает крутой поворот, образуя излучину, называемую Кривым Коленом. Эта Приневская впадина – живописнейшее двуречье: в Неву впадает её приток – речка Чёрная (не та, пушкинская, другая.– прим. авт.). От неё во все стороны разбегаются маленькие притоки, ручейки и овраги – тальвеги. Местность неровная: холмы и низины.
Нева в этих местах бурная: не уступает по своенравности самым безудержным рекам Кавказа. Ледоход здесь – бедствие, купание – риск: волна не только стремительна, но и холодна. Берега высокие, почвы подвижные. В общем, красивая природа с характером.
Территория лесопарка занимает около 600 гектаров. Невский лесопарк практически равен по площади парку Павловска.
Не будем углубляться в древние времена. Ибо сама история уже не дикого леса, а лесопарка уходит своими корнями в век восемнадцатый. Когда-то здесь, на крутом взгорке «мызы на Кривом Колене», на берегу речки Чёрной стоял дом с бельведером и павильонами – барская усадьба. Владел ей духовник Елизаветы Петровны – протоиерей Ф. Я. Дубянский. Угодья были пожалованы ему лично императрицей. От него пошло и первое название усадьбы – Богословка. В усадьбе звучала музыка: внук Дубянского вошёл в историю как один из первых известных по имени создателей русских романсов. В августе 1796 года он утонул около своей дачи. Романс «на утопление Дубянского» сочинил сам Гавриил Романович Державин. Чуть позже красотами усадьбы восхищались барон Врангель, историк Пыляев и другие известные лица. Восхищаться было чем: для благоустройства барской мызы и планировки парка был приглашён сам архитектор Викентий Беретти, придумавший для этих мест уникальную тропиночную сеть. Благодаря Беретти заблудиться в Зиновьевке было попросту невозможно.
Далее усадьбой владели родственники Дубянских – Зиновьевы (первый из Зиновьевых был сыном фрейлины Дубянской: семейство продолжало вращаться при дворе). Богословку начали называть Зиновьевкой или Зиновьево. Она стала ещё краше. «Дадим слово» Врангелю, читаем его воспоминания в журнале «Старые годы»: “Из-зазелёных кущ деревьев в жаркий летний день приветливо глядят крыши жёлтого с белым деревянного помещичьего дома. Красива терраса, спускающаяся от дома к воде. Широкая лестница по бокам уставлена мраморными бюстами божеств и античных героев. Дом внутри простой и широкий, приветливый и уютный. В саду еще сохранилс япокосившийся деревянный “Эрмитаж”, с вечнозаколоченными, унылоглядящими окнами. А парк – большой, бесконечный, зелёный и радостный – также, смеючись, шумит и шепчется листвой”.
Романсы оборвал 1917 год. Зазвучала музыка штыков.
Наследники Беретти
В семнадцатом Зиновьевы канули, как Дубянский, в Невском омуте. Но усадьба устояла. Деревянный барский дом с декоративными элементами из алебастра стал общежитием местного совхоза. С 1932 года зиновьевские угодья стали называться Невским лесопарком. Ленинградские ландшафтные архитекторы были первопроходцами: у них не было опыта планировки именно лесопарков как цивилизованных лесов. Но, несмотря на это, план лесопарка имел триумфальный успех на выставке в Москве. Советские специалисты не нарушили, а бережно сохранили и дополнили уникальный замысел Беретти. Декоративные кустарники, куртины, плотины и мосты, новая пристань взамен утраченной, кафе, беседки и пляж – благодаря всему этому Невский лесопарк стал излюбленным местом отдыха ленинградцев. Советские путеводители с гордостью писали, что «в навигацию 1967 года только речники перевезли в лесопарк свыше 64 тысяч пассажиров».
В чести были физкультура и спорт. Летом тысячи туристов, а зимой – сотни лыжников прокладывали путь по старым тропинкам. На территории лесопарка открылась спортбаза Олимпийского резерва (она существует до сих пор).
«Наследники Беретти» воплотили бы в жизнь множество замыслов и планов.
Если бы не война.
Расстрелянный лес
В войну Невский лесопарк стал боевым плацдармом. Это был расстрелянный лес: он находился в зоне сплошного артиллерийского огня. Следует чуть подробнее сказать о месте: недалеко – Синявино. Зона лесопарка – это дорога на Невскую Дубровку – Невский пятачок. По ней в свой самый тяжёлый бой ехал молодой солдат 330-го стрелкового полка 86-й дивизии Красной армии Владимир Спиридонович Путин. Он останется жив, но польёт эту землю своей кровью. А потом его сын своей подписью отдаст этот парк на убой.
Если бы отец узнал об этом – он бы умер во второй раз.
Лесопарк стал практически передним краем обороны Ленинграда. Здесь прорывали блокадное кольцо. Фашистские войска вышли к Неве в районе Ивановских порогов. Их встретили плавучие крепости Балтфлота, сорвав вражеское наступление на Ленинград. В Невском лесопарке стояло несколько советских эскадренных миноносцев. Наиболее известные из них – «Строгий», «Стройный» и «Опытный» (бывший «Серго Орджоникидзе»). На месте стоянки «Опытного» ветераны и их потомки на свои средства поставили скромный памятник. Советские солдаты ежегодно собирались на месте своих боёв. И, с болью глядя на свежесрубленные деревья, вспоминали, что в ту войну этот лес губили только фашисты. Наши солдаты в лютые зимы мёрзли, не разводя костров – жалели лес. Каждая рубка на боевые укрепления тщательно фиксировалась в учётной книге.
Господский дом всё стоял. В нём разместился госпиталь и столовая. Где госпиталь – там и кладбище: умерших хоронили на территории лесопарка. В бывшем барском лесу много братских могил.
После войны подсчитали потери: почти девять десятых леса полегло от снарядов, мин и бомб. Вернувшиеся с войны солдаты, а также измученные блокадой мирные ленинградцы, вновь сажали этот лес. За послевоенные годы на восстановление Невского лесопарка было израсходовано почти 470 тысяч рублей в советском масштабе цен. За деревьями ухаживало множество лесников: число обслуживающего персонала Невского парклесхоза переваливало за сотню.
«Якорь» преткновения
Время лечило израненный Невский лесопарк. Поднялись молодые деревья, окрепли кустарники. Лишь барскую усадьбу годы не пощадили: дом был разобран. Ярко-алым тальником зарастает фундамент. Павильон «Эрмитаж» сгорел. Исчезли пристань и «античная лестница». Теперь о «златых днях» Зиновьева не напоминает ничего. И кое-кто этим воспользовался, сыграв на ностальгических чувствах сентиментальной части населения. Но об этом далее. В годы перестройки и последующей разрухи в лесопарке, как и во всей исчезнувшей стране, ничего толком не ремонтировалось и не восстанавливалось. Лишь неутомимые лесники ходили по оврагам: убирали мусор, лечили деревья. Лес был ухожен.
В 1998 году у лесников появилось подспорье: небольшой свободный от леса участок на берегу Невы взяло в аренду, оформив право собственности на свежевозведённое здание, ИП «Казарян»: пожилой предприниматель Вардгес Казарян, его сын Армен и невестка Сусанна. Они открыли у входа в лесопарк небольшое уютное кафе «Якорь», стилизованное под южный курортный ресторанчик. Красивая веранда, белые стены, летящие по ветру лёгкие занавески…
- Наше кафе называли северным Сочи, – вспоминает Сусанна Самвелян. – У нас даже послы обедали и нас хвалили. И кухня, и внешний вид, и документы – всё у нас было в порядке. Мы никому не переходили дорогу, всего лишь продолжили традиции: на этом месте в советское время было кафе. А как без него? Лыжникам-то ведь надо погреться. Иначе в лесу пойдут «дикие шашлыки». Это был скромный семейный бизнес, не наносящий лесу никакого вреда. Напротив: Казаряны укрепили берег, поставили вдоль дороги балюстраду, чтобы машины не съезжали на берег и в лес. Существенная деталь: работая фактически в лесу, Казаряны для шашлыков использовали покупные дрова и уголь. В окрестностях не взяли ни ветки.
Сусанна, не взимая мзды, встречала прибывающие корабли и объясняла излишне шумным отдыхающим, как вести себя на этой земле. Сам глава семьи – сын ветерана. Его отец дошёл до Берлина, а двенадцать родственников пали за Ленинград. Сын поднял со дна Невы корабельный якорь, сделав его памятником былым боям. В честь него и назвал кафе. В «Якоре» каждое девятое мая собирались ветераны, воевавшие здесь. Захаживали и между юбилеями. Они чувствовали себя как дома. Они были нужны.
Пока в кафе не ворвались люди с автоматами, а само оно не пошло под бульдозер. В 2003 году у интеллигентных ленинградских армян появились новые, ушлые соседи.
Новые соседи
Всё началось в 2003-м. В кафе вошли какие-то люди. Сказали: «Короче, типа. Мы – фонд «Покровский», новые арендаторы лесопарка. Да-да, всех шестисот гектаров: у нас серьёзные покровители. Сворачивайте бизнес».
Казаряны не вняли. Нувориши подкатили с другой стороны, попытавшись договориться: просили обшить кафе деревом, стилизовав под деревянное зодчество. Рестораторы отказались: кафе в пейзаж вписывалось оптимально. Предпринимателей начали давить. Не только бесконечными проверками, судами и дискредитацией в прессе, когда смиренные прихожане Покровской церкви в комментариях в открытую разжигали межнациональную рознь, называя Казарянов инородцами.
Семью давили в прямом смысле: машинами. Сначала – наезд на отца Сусанны. Старик остался инвалидом. Потом таким же образом расправились с племянниками, в те годы бывшими ещё детьми. Самой Сусанне прямо в её кафе угрожали наставленным на неё дулом ТТ. Не запугали. Напротив, добились того, что женщина потеряла страх:
- Пусть мне осталось несколько лет нормальной жизни, – заявила она в лицо гендиректору «Покровского». – Я потрачу их на то, чтобы оградить от вас этот лес.
В прошлом году в здание, распугав сидящих за столиками клиентов, ворвались приставы с автоматами. Потом кафе снесли по решению суда. Встречные иски не дали результата. Семья осталась без средств к существованию. Сусанна стала защитницей леса. Вскоре она действовала уже не в одиночку: подключила общественные силы: РОО «Охтинская дуга», Группу ЭРА.
Скромные представители малого бизнеса превратились для «Покровского» во врагов. Сначала они просто досаждали своим кафе и своей несговорчивостью.
Потом стали мешать, ибо так и не отступились. И не оступятся.
Перспектива берега понятна: на этом месте можно построить коттедж. А можно и причал для яхт, за стоянку у которого брать немалые деньги. Местечко бойкое: полчаса езды от города, а вплавь и то быстрее. Зачем тут эти Казаряны?
«Покровский» позиционирует себя как церковный фонд. На его сайте – сплошной словесный елей и тонны сусальной позолоты. Намерения, на первый взгляд, трогательно-благие: фонд явился в лесопарк с целью возрождения деревянного зодчества. В первую очередь усадьбы Зиновьевых. Они уже поставили средь берёзок церковку. Для умилённого отвода глаз. Освятили, начали совершать таинства по обрядам. Но освятить сейчас за деньги и хомячка можно: ставить храм на баланс патриархата «Покровский» не торопится. Встаёт вопрос: а можно ли назвать церковью здание в стиле церковного зодчества?
А что же с усадьбой, под предлогом возрождения которой «Покровский» и взял лесопарк? За семь лет пребывания «Покровского» в Невском лесопарке в плане воссоздания усадьбы не сделано ничего. Генеральный директор фонда Андрей Антонов на вопрос о сроках дать ответ затруднился, размыто сославшись на научные исследования и проектные изыскания, проводимые НИИ «Спецпроектреставрация». Он вообще ведёт себя осторожно, практически отказывается общаться с журналистами. Козыряет поддержкой президента, упирая на то, что церковка стоит. Да, церковка стоит. Но вряд ли такой стиль одобрили бы Дубянские-Зиновьевы. Церковка эта… сгорела под Вологдой. Копия её по обмерам появилась в Невском лесопарке. Это тот же стиль, что и на острове Кижи. Подобными произведениями (церкви, избы) фонд, судя по планам, намеревается уставить весь лесопарк. Заманчиво, красиво? Однако сдаётся мне, что это – просто китч. Вряд ли уместный среди бельведеров, бюстов божеств и императоров.
Если кого-то возмутило слово «китч», скажите мне, зачем в Рождествено Витославлицы? Кардинальный стилевой диссонанс.
Кстати, и то, и другое – музеи под открытым небом. Будущий же деревянный комплекс Невского лесопарка, судя по всему, будет церковным. Устроят и богаделенку с погостом. О музейном статусе речи не идёт. Ещё одна деталь не в пользу «Покровского». На дне Чёрной речки ещё со времён падения усадьбы лежит каменная колонна. Светлый пудожский камень отчётливо виден в воде.
За семь лет никто из «Покровского» достать её так и не потрудился. Вот оно, отношение к усадьбе.
Усадьбы, да не те
Что же нужно «Покровскому» на самом деле? Это становится видно во время прогулки по лесопарку. То тут, то там в чащу убегают глухие заборы. За ними строятся вовсе не усадьбы с бельведерами, а типичные коттеджи новых русских. На воротах таблички: «Частная собственность. Охраняется вооружённой охраной и собаками». В коттеджи превращают даже избушки изгнанных с угодий лесников. Посёлок, находящийся в центре лесопарка, расползается вширь. В плане судебных перспектив и проверок Невский лесопарк – мёртвая зона. У новых владельцев и впрямь высочайшие покровители: по нашим данным, в число учредителей фонда входят Председатель совета директоров ООО “Медиа-ХолдингРенТВ” Любовь Совершаева, директор Института экономических стратегий, член Совета по внешней и оборонной политике РФ Борис Кузык, а также бизнесмен, глава фонда «Константиновский дворцово-парковый ансамбль в Стрельне» (президентской резиденции – прим. авт.) Геннадий Явник. Не удивительно, что фигуры такого масштаба играют целыми лесопарками.
Помимо вышеперечисленного беспредела, общественная инспекция лесозащитников зафиксировала и водозахваты. В некоторых местах ограждения из сетки-рабицы уходят в воду, перегораживая реки. Помимо всего этого арендаторы и субарендаторы (да, в лесопарке уже пышным цветом «расцвела» субаренда) вырубают лес, подпиливают деревья, чтобы они погибли и упали, насыпают грунт и наваливают целые плотины из мусора. Лес дичает, бурелом не убирается, тальвеги заболачиваются, реки не могут течь по руслам. Даже небольшой пожар станет для лесопарка в таком состоянии фатальным. Особенно в соседстве с деревянным зодчеством.
В общем, лес арендован, но за ним не следят. Неутомимые лесники, пока их не ликвидировали как класс, составляли пачки лесонарушений. Лес в руках у «Покровского» гибнет. Какова же цель?
- Всё прозаично, – объясняет председатель РОО Охтинская дуга» Елена Малышева. –Территорию надо сознательно довести до запущенного состояния, чтобы потом начать «благоустраивать». Как они «благоустраивают» – мы уже видим.
Остаётся добавить, что «Охтинская дуга» активно подключилась к защите Невского лесопарка летом прошлого года. У лесозащитников есть фото и видеосвидетельства варварства в Невском лесопарке.
Помимо убийств деревьев были в парке и реальные убийства. О них местные жители говорят шёпотом. Громко – лишь об одном: убийстве местного главы администрации.
На всё, видать, господня воля.
Подписи мёртвых
Но вырубки и захваты территории – это ещё цветочки. С именем божьим на устах «Покровский» при поддержке высочайших государственных лиц и их свиты вытворяет такие вещи, что функционеры его вполне могут называть себя новыми «детьми лейтенанта Шмидта».
- «Дело Невского лесопарка» – это очень тёмный лес, – констатирует Елена Малышева. – Подделка на подделке и подлог на подлоге. Это очень запутанная история. Распутывая её, мы нащупали схему вывода земель из лесного фонда и теперь намерены обнародовать её механизм в масштабе всей России.
Череда подделок началась с того, что в 2005 году Невский лесопарк был спешно выведен из земель Лесного фонда. Сделано это было для того, чтобы на территории можно было начать что-то строить. Помог православному бизнесу (фактически, подарил целый лесопарк) тогдашний глава Росимущества по Ленинградской области Михаил Блинов. Именно он распорядился, чтобы фонд «Покровский»получил в аренду на 49 лет заветные 600 гектаров. Кстати, Дубянский бы аппетитам новых «господ» очень удивился. Его усадьба занимала скромные 43 гектара.
Фонд в лесопарке окопался, окреп, заручился поддержкой патриарха всея Руси и тогдашнего президента Путина. На одном из документов стоит его размашистая виза «Поддержать».
Кроме «Покровского» в договоре фигурировал ещё и приход Софийского собора города Пушкина в лице настоятеля отца Геннадия Зверева. Но отца Геннадия быстро оттёрли от дел. Из лесопарка он исчез.
Сын Казаряна-старшего Армен в суде оспорил договор аренды. Суд постановил: Росимущество не имело права распоряжаться землями лесного фонда без федерального постановления. Фактически низшая инстанция пошла против высшей, и это нельзя назвать иначе как самоуправством. Блинов отбил удар, передав лесопарк от ФГУ«Кировскийпарклесхоз»… Росимуществу. Ведомство сослалось на ошибку, заявив, что Невский лесопарк – это никакой не лес, а особо охраняемая территория. Охранять к тому времени там было уже нечего. Вот тут и кроется главный, феерический подлог. В 2004 году для передачи было использовано… фальшивое решение № 660 Ленгорисполкома 1972 года.
В исполнении подделки чувствовался почерк обитателей ленсоветовских кабинетов. Служебный бланк (правда, более позднего, чем 1972 год, образца). Шрифт старой пишущей машинки. Неуклюжая попытка соблюсти стилистику делопроизводства того времени. А главное – информация о том, что решение № 660 действительно было. Но суть его была совсем в другом. Документ № 660 – обычное «невинное» решение о памятниках, находящихся вне охранных зон. А не персональное решение по усадьбе, как утверждает фальшивка.
Самый же сок в том, что под фальшивкой нет подписи председателя исполкома и секретаря, без которых заверение решения горсовета попросту невозможно. Под липовым документом, не имеющим даже печати, стоят подписи совсем других людней.
И это подписи мёртвых. Ко времени изготовления фальшивки (напомним – 2004 год) оба заверителя бумаги – и Геннадий Булдаков, и Борис Пиотровский уже 14 лет как упокоились. Расчёт был прост: если что и вскроется, покойники ругаться не придут.
И вскрылось. Фальшивка успешно прошла в суде, но преступный замысел с подачи тех же Казарянов, при свидетельстве выславшего им подлинник 660-го решения Центрального государственного архива Санкт-Петербурга и тринадцатого арбитражного апелляционного суда, быстро накрыл ОБЭП. Правда, вскоре… развернул свою позицию на 180 градусов, заявив, что подделка документов преступлением не является.
И это ещё не все подделки и подлоги. К акту сдачи-приёмки (фонду от Росимущества) приложена карта. На ней обозначен барский дом с пристанью, мостами и павильонами. На самом деле ничего этого в лесопарке уже не было (с историей лесопарка читатели уже познакомились). На карте обращает на себя внимание странная линия, которую не потрудились заретушировать в графическом редакторе. При сличении ситуационных планов различного времени становится видно, что приложенная к акту 2004 года карта является… вырезанным фрагментом из карты 1917 года. На то время все указанные объекты на месте ещё были. Можете ещё раз прочесть свидетельство барона Врангеля.
И это ещё не всё. Градозащитное «дело Невского лесопарка» очень объёмное: одна только казаряновская переписка с различными инстанциями за два месяца занимает сантиметров пятнадцать в толщину. Предстоят новые суды, угрозы, разбирательства, а также акции градозащитников. Поэтому данная публикация не последняя. Мы будем пристально следить за событиями в лесопарке. Пока же земля, обагрённая кровью одного Путина и двенадцати Казарянов, спустя почти 70 летфактически остаётся зоной боевых действий. Невский лесопарк – поле не проигранной войны.
Подлой в своей «богоугодности».
