Важным моментом будет понимание роли спецслужб в революции. Разумеется спецслужб иностранных – и, разумеется с целью того чтобы понять, как им препятствовать в случае если они пожелают совершить нечто подобное на просторах нашего возлюбленного Отечества. Очевидным образом отечественные спецслужбы на участие в революциях в собственной стране не способны – как в силу особых моральных качеств, так и в силу элементарной нехватки квалифицированных кадров.
Что такое революция
Под революцией мы понимаем не вполне законный (или вполне незаконный) захват политической власти, который легитимизируется участием значительного количества случайных людей – «масс», «толпы», «народа» и т.п.
Впрочем, эти самые «массы» в наше время клиповой культуры и компьютерного монтажа не обязательно должны быть значительны. Однако пока ещё для создания минимальной убедительности требуются, как минимум, тысячи людей.
Мы достаточно подробно остановимся только на роли толпы, как наименее известной гражданам нашего Отечества. По остальным элементам революционных мероприятий на русском языке исчерпывающую информацию можно получить из сотен плохих и десятков хороших книг посвящённых технологии рейдерских захватов и ведению рекламных компаний.
Что может масса
Начнём с того, что реально может толпа.
Самая главная революционная способность толпы – это возможность громко и публично выразить поддержку.
Особенно хорошо, если эта поддержка выражается в знаковом, символическом месте. Тут ценно то, что, проходя – вопреки желанию властей – в символическое место (центральную площадь, правительственное здание и т.п.) толпа показывает своё право это делать. Многочисленное сборище (митинг, собрание) в знаковом месте – вне зависимости от его законности и даже красоты – выглядит достаточно убедительно для зрителей (= телезрителей = общественности).
Кроме этой «светлой» стороны ,толпа может делать и некоторые «тёмные» вещи, которые как правило, открывают дорогу к погромам, этнической и социальной ненависти и мести.
К «тёмным» способностям толпы относятся:
- способность задержать отдельного человека;
- способность затоптать;
- способность разорвать.
В силу некой имманентной ущербности европейской цивилизации, она крайне негативно относится к «тёмным» способностям толпы, превознося «светлые». Из истории мы знаем, что европейцы всегда, как могли, чурались «тёмных» способностей толпы и изобрели массу вещей, позволявших им уклоняться от их использования. Всякий слышал хотя бы о греческой фаланге или стрельбе по-македонски. Да и в наше время западная пресса, смакуя иной раз подробности революционных погромов, всегда избегает демонстрации приёмов, с применения которых эти погромы обычно начинаются.
Итак, в интересах тех, кто принадлежит к упомянутой ущербной культуре опишем технику «тёмных» (с точки зрения европейца) действий толпы.
Для начала надо уяснить, что толпа не может драться в прямом смысле этого слова. Широко известны истории, когда один и тот же человек отделывался лёгким испугом и лёгкими телесными повреждениями от разъярённой толпы в сотню человек, был сильно побит десятком нападающих и искалечен тремя-четырьмя. Дело в том, что неорганизованная масса (толпа) больше мешает каждому своему участнику по отдельности, чем помогает. Заведённый ощущением того, что «разом нас богато» («сейчас нас много»), каждый толпящийся норовит поскорее ударить: никому не хочется упустить момент. Естественно как только площадь бьющих поверхностей превышает площадь цели, бьющие начинают сталкиваться между собой, вместо того, чтобы бить по цели. Короткие траектории ударов не позволяют разойтись по дороге к мишени. Толпящиеся занимаются расталкиванием друг друга — то есть фактически защищают цель от своих товарищей. Естественно чем больше народу, и чем больше он возбуждён, тем безопасней для цели.
Поэтому толпа не может и не должна драться. То есть драться толпа не может, но зато она может очень хорошо бороться. Везде, где принято собираться агрессивными толпами, это прекрасно знают и используют.
Итак, начнём с задержания толпой. Суть этого приёма элементарна: завалить телами. Многократно проверено экспериментально — никакие навыки рукопашного боя, никакие физические кондиции и даже неавтоматическое огнестрельное оружие не работают против заваливания телами. Толпа может иметь потери (в случае огнестрельного оружия, даже и больше одно-двух человек), но одиночка всегда будет задавлен. Сомневающиеся легко могут проверить это в спортзале.
У одиночки против задержания толпой есть только один действенный контрприём: чем-то напугать толпу чтобы иметь дело не с лавиной тел, а с наскоками наиболее храбрых одиночек. От таких наскоков есть шанс отбиться, и не только при помощи оружия, но в отдельных случаях и руками.
Способность затоптать является производной от задержания толпой. Только вместо того, чтобы вязать заваленного одиночку, участники толпы проходят по нему.
Такая же производная от задержания массой и способность толпы разорвать одиночку на части. Это действие требует от толпы наибольшей степени эмоционального напряжения и является довольно редким при спонтанных вспышках народного гнева. Чтобы толпа начала рвать людей на части, обычно требуется некоторый период предварительного науськивания и возбуждения.
В случае, если масса хочет разорвать одиночку на части, каждый участник толпы стремиться схватиться за него и отбежать в сторону как можно быстрее (не отпуская захват). В результате складывается чудовищная сумма разнонаправленных сил. Люди европейской культуры, разок увидев действие такой суммы разнонаправленных сил на плотно сшитом мешке с тряпьём в спортзале, обычно пожизненно избегают агрессивных толп.
Государственная система противодействия толпе
Нельзя не отметить того, что государства ещё в конце девятнадцатого-начале двадцатого века научились справляться с толпами.
Технологии противодействия восстанию масс, точно так же как и все прочие методики работы с толпой, сначала обкатывались в колониях, а затем переносились на почву метрополий. То есть мировому опыту уже более ста лет. С появлением современных средств связи и обработки информации государство стало практически неуязвимо.
Однако революции всё же пока случаются. Чтобы понять почему они всё ещё возможны, необходимо в основных чертах ознакомимся с государственной системой противодействия.
Приём первый: не допустить сбора
Самый первый, можно сказать – приём номер ноль противодействия толпе. Не дать толпе собраться.
Государство просто изымает всех возможных лидеров, организаторов и даже элементарно возбудимых решительных лиц, способных подать дурной пример задолго до того, как они успевают собраться в толпу. Особенно удобно это делать, когда толпа собирается из разных городов: тогда изъятие лидера в ходе его переезда из одного города в другой практически исключает возможность сбора толпы для того, чтобы его отбить. Тех лидеров, за которыми не уследили по месту их постоянного пребывания, изымают путём выставления засад на путях к предполагаемому месту сбора. Короче – к расчётному моменту начала выступлений масс (для краткости будем обобщённо именовать их «демонстрация») толпа оказывается без дееспособных или самостоятельных лидеров.
Разумеется, любое, даже самое захудалое современное государство знакомо со всеми актуальными и потенциальными лидерами толпы примерно с того момента как они заказывают вторую-третью крамольную книгу или второй раз громко ругают правящую элиту (не путать с правительством). Наивные люди, пытающиеся себя уверить, что это не так, должны обратить внимание на те чудовищные объёмы денег и человеко-часов, которые многие, даже третьеразрядные государства тратят на то, чтобы убедить обывателя в своём бессилии.
Тут мы немного забежим вперёд и сразу скажем, что на этот приём государственного противодействия массе у революционеров есть самые действенные контрприёмы. Чтобы не допустить разрушения толпы на этапе сбора, революционеры могут довести до правящего режима следующие вещи: «в большинстве первоклассных стран толпам разрешено собираться» – чтобы показать высокую степень свободы и выпустить пар, «данная конкретная собирающаяся толпа не настолько опасна, как кажется», «толпа собирается не с целью свержения существующего режима».
Почему революционерам удаётся быть убедительными в этих утверждениях? Дело в том, что спецслужбы располагают вызывающе огромным объёмом информации. Например, они фактически имеют монополию на мало-мальски правдоподобные данные о численном составе социальных групп и их географическом размещении. То есть у них возможность составить грамотную статистическую выборку. В тоже время фактически никто, кроме них, не владеет ноу-хау проведения массовых опросов без заметного воздействия содержания вопросов на характер ответа интервьюируемого. Зная, как публичные социологи получают достаточно правдоподобные прогнозы, составляя выборки на основе кривых данных переписей и социальных служб, с опросчиками, достающими интервьюируемых по самое не балуйся, мы можем понять разницу в качестве. Кроме того, спецслужбы рутинно на регулярной основе обрабатывают огромные массивы данных полученных электронными способами. Про опросы экспертов – включённых наблюдателей и прочее подобное можно даже и не упоминать. Всё это создаёт впечатляющий пакет очень близких к правде прогнозов социального поведения, которым правители приучаются верить без сомнения. В решительный момент революционерам достаточно чуть-чуть стилистически поработать над формулировками – и даже самый информированный человек поверит, что опасную демонстрацию легче допустить или, простите за каламбур, дешевле демонстративно разогнать, чем разбирать на стадии сбора.
Приём второй: кризисный информационный центр
Как только становится ясно, что надвигаются события, которые потребуют немедленного реагирования и отсутствия бюрократизма, правительство государства или кризисного региона создаёт информационный центр.
Центр нужен для того, чтобы суметь (успеть) использовать самое важное и одновременно самое неповоротливое оружие государства — тайную агентуру и другие специальные средства работы с обществом.
В норме в любом, даже самом маленьком государстве, имеются минимум три специальные службы (обычно намного больше). У этих служб есть самые веские основания скрывать информацию друг от друга, собирать сведения друг о друге и даже мешать друг другу. Однако в революционной ситуации, когда речь идёт о выживании всей Системы, они должны работать вместе.
Чтобы не нарушать структуру сообщества спецслужб и не создавать утечек, создаётся кризисный информационный центр. Этот центр состоит из представителей абсолютно всех организаций, тем или иным способом получающих свежую информацию на территории, где происходит кризис. Если местная власть располагает какими-либо возможностями сбора или анализа информации в реальном времени, её проверенные представители также включаются в состав центра. Задача каждой организации, пославшей своего представителя в информационный центр, как можно скорее передавать этому представителю любые данные, которые могут иметь хоть какое-то отношение к развитию кризиса. В свою очередь представитель спецслужбы в информационном центре немедленно «выкладывает эти сообщения на стол». При этом представитель говорит от своего лица, не указывая конкретный источник, лишь иногда оценивая степень его надёжности. Задача дежурного руководителя центра понять – кому из участников карательной операции эта информация нужна (и нужна ли она кому-либо вообще) и немедленно передать её всем заинтересованным лицам, а также руководству операции.
Информационный центр может быть частью кризисного штаба, или он может прямо подчиняться лицу ответственному за ликвидацию кризиса. В отличие от штаба и всех прочих управленческих элементов, информационный центр такой же неотъемлемый элемент успешной карательной операции, как и единоначальный ответственный за ликвидацию кризиса.
Приём третий: «космонавты».
«Космонавтами» мы для краткости будем называть особые полицейские части, специальным образом экипированные для разгона толп.
Как минимум они имеют шлемы, щиты, бронежилеты и резиновые дубинки. Обычно это дополняется поножами и налокотниками. Кроме того, во взаимодействии с такими подразделениями (или вместо них) применяются различные тяжёлые спецсредства. Мы не станем входить в подробности и будем все их обобщённо называть «водомёты» или «водяные пушки». Однако надо иметь в виду, что обычно с теми же целями (в зависимости от ресурсной обеспеченности и политического стиля правящего режима) применяются как минимум безоболочечные фугасы (для удара воздушной волной на рубеже безопасного удаления), светошумовые гранаты и мины, боеприпасы со слезоточивым и рвотным газом. В очень богатых странах, кроме перечисленных есть ещё различные другие «нелетальные» средства воздействия на толпу, способные причинить большой массе людей страдания достаточные для того чтобы они отказались от любых радикальных намерений. Заметим что «водомёты» используются либо для поддержки «космонавтов» (наподобие тяжёлого оружия в обычной войне), либо в тех местах, где не хватает «космонавтов» для защиты важного объекта или прохода.
Понятно, что организационно «космонавты» в соответствии со спецификой конкретного государства могут относится к полиции, армии, национальной гвардии (внутреним войскам, народной вооружённой полиции) и т.д. Даже ко всем этим структурам сразу (сводные части). Способ работы них всё равно будет один и тот же.
Задача «космонавтов» – непосредственное силовое противодействие толпе.
«Космонавты» действуют строго по двум вариантам:
- если толпа оценивается как способная на решительные действия — рассечь на части, затем задержать и разогнать;
- если толпа нерешительная или существует угроза возникновения давки — медленно вытеснить из общественно-значимых мест и склонить к отказу от радикальных действий (заставить разойтись).
Варианты могут комбинироваться в любой последовательности и масштабе в зависимости от настроения толпы и условий местности.
Почему действия «космонавтов» всегда должны быть успешны? Конечно, потому что «космонавты» и «водомёты» отнюдь не самая главная часть мероприятия по разгону толпы. Самое главное то, что лицо, ответственное за разгон толпы, управляет в первую очередь не «космонавтами», а самой толпой.
Как это делается? Руководитель карательной операции заранее имеет планы всех мест где могут собираться массы. Число таких мест в любом городе может быть велико, но всегда строго определено и ограничено (площади и пустыри, также попадаются пригодные для сборищ парки и скверы). На каждое такое место имеется заране подготовленный план на котором обозначены:
- расчётное время выхода толп различной численности и эмоционального состояния с этого места на все основные политически значимые объекты;
- наиболее выгодная геометрия деления толпы на квадраты (об этом чуть позже);
- рекомендации по улучшению геометрии деления толпы на квадраты при помощи временных ограждений и автотехники;
- коридоры, в которые надо гнать толпу, чтобы исключить организованное сопротивление с её стороны;
- наиболее выгодные места для изъятия лидеров и опасных участников толпы (об этом поговорим при описании следующего приёма).
Ещё до того, как масса собралась, руководитель карательной операции делит площадь сбора толпы на квадраты (реже сектора) неравного размера. Размер квадрата зависит от формы площади и предполагаемой плотности толпы. Он рассчитывается так, чтобы все находящиеся в квадрате могли видеть-слышать полностью или частично действия одного или двух сотрудников в штатском отвечающих за этот квадрат.
Квадраты могут задаваться и строем сотрудников. В этом случае толпа как бы заполняет промежутки между сотрудниками выстраивающимися определённым образом (обычно применяется на протяжённых участках движения демонстрации, где возможен сбор толпы за счёт подхода всё новых и новых участников). Эти сотрудники имеют незаметные со стороны средства связи. Получив команду по радио, они резко и синхронно совершают истерические действия, «заражающие» толпу. Самый распространённый способ применения таких сотрудников — это провоцирование паники (обычно сразу после начала атаки «космонавтов» или применения «водомётов») и направление бегущих в заранее рассчитанные коридоры. Главная заслуга работающих таким образом сотрудников перед человечеством – это отсутствие давки и минимальное количество жертв при разгонах.
Другой распространённый вариант — фальшстарт нападения толпы на «космонавтов», позволяющий сбить порыв массы и исключить последовательное «заваливание телами» наиболее слабых бойцов правопорядка в строю.
Организационно такие сотрудники обычно относятся к службе наружного наблюдения (слежки) полиции, но возможны самые разные варианты (сотрудники спецслужб, агентура, добровольцы из числа фанатиков правящего режима) в зависимости от региональной специфики. На этих сотрудников или на действующие также негласно параллельно с ними отдельные группы возлагаются и другие задачи:
- нанесение меток на одежду особо опасных активистов (лидеров помечают заранее), для этого обычно используются специальные составы невидимые невооружённым глазом, надрезы одежды обусловленной формы и расположения, а также видимые обычным глазом пятна;
- сбор в реальном масштабе времени сведений о состоянии толпы;
- видеодокументирование преступных действий и намерений;
- внесение сомнений во взгляды участников толпы;
- вброс лозунгов и идей;
- содействие в задержании лидеров и активистов.
Как тайные участники карательной операции оказываются среди враждебной им толпы?
Ну, во-первых они пользуются неорганизованностью сборища и приходят явочным порядком (те же сотрудники наружного наблюдения).
Во-вторых в условиях угрозы серьёзного кризиса объявляется мобилизация агентуры. Что это значит? Значит – лица, хоть как-то могущие быть полезными оппозиционерам приходят и стараются быть полезными. Если объявляется запись добровольцев — записываются в добровольцы, если нужна какая-либо материальная помощь — приносят эту помощь, если нужно сделать что-то трудное или непривычное для оппозиционеров – приходят и делают, и т.п. Под итог в развитых странах в агрессивной толпе до трети состава могут составлять негласные участники карательной операции.
Приём четвёртый: спецназ
Спецназ — это подразделения получившие усиленную подготовку по ведению ближнего боя («спецтактике»).
Если вынести за скобки ближнюю охрану особо важных объектов и лиц, единственная задача спецназа в карательной операции – это задержание лидеров и особо опасных активистов толпы с последующим конвоированием в места фильтрации.
Когда «космонавты» рвут толпу, спецназ входит в разрывы и задерживает помеченных, а также тех, кого узнают по ориентировкам. Толпа начинает рассеиваться, а спецназ уже ждёт на путях отхода (включая подземелья и крыши). В этом случае спецназовцы могут быть одеты в штатское, чтобы не привлекать лишнего внимания. Если позволяет численность, то рядом с группами задержания, а также в наиболее уязвимых местах, дежурит резерв спецназа на машинах. В случаях, когда заранее известно, что кто-либо из намеченных к задержанию танцует лезгинку на уровне Николая Валуева, то он предварительно получает удар электрошокером или порцию газа от кого-нибудь из тех мнимых соратников, кто бежит рядом с ним. Прорвавшихся участников толпы — ловит резерв.
Приём пятый: альтернативная толпа
Задача альтернативной толпы – лишить демонстрантов монополии на представление воли народа.
Альтернативная толпа может быть набрана из кого угодно (вплоть до военнослужащих, переодетых в штатское). Главное – она не должна словом или внешним видом вызывать прямых ассоциаций с правящей элитой.
Для альтернативной толпы желательно также «шуметь» (максимально привлекать к себе внимание, убедительно демонстрировать своё несогласие с позицией оппозиционных демонстрантов).
При дееспособном контроле работающих в стране журналистов для успешной реализации идеи альтернативной толпы достаточно собрать военнослужащих, переодетых в штатское, а затем разбавить их пенсионерами и семейными парами с детьми (жертва детьми убеждает любого зрителя в идейности). Участники должны быть проинструктированы каким угодно способом показывать свою враждебность оппозиции и ничем не обнаруживать связей с властью. За попадание в кадр новостей назначается стократная премия.
Реализация этого простого сценария позволяет государству из участника конфликта превратиться в объективного судью «над схваткой» мудро разрешающего спор неразумных граждан и удерживающего от эксцессов обе стороны.
Приём шестой: уголовные бесчинства
Конечно, бесчинства, погромы и прочий «криминальный шлейф революции» относится скорее к арсеналу приёмов революционеров, чем контрреволюционеров. Нет лучшего способа спрятать белые нитки, которыми шьются официальные версии революционных событий, чем замазать их грязью.
Однако своевременное упреждающее разворачивание «криминального шлейфа» может быть эффективным инструментом и в руках контрреволюционеров.
«Своевременное» здесь означает то, что массовая уголовщина должна случиться до начала движения толпы против государственных целей. В этом случае часть толпы отвлечётся на внезапно открывшиеся доступные корыстные возможности, а часть бросится спасать свои имущественные и семейные интересы.
Приём седьмой: снижение авторитета толпы
Вообще-то дискредитация всех потенциальных смутьянов до состояния исключающего представление их выступлений в любых СМИ как народной революции вопрос не одного дня или даже года. Да и не одной пропагандисткой компании. Однако слишком злоупотреблять такой пропагандой опасно, так как круг записываемых в потенциальных смутьянов имеет тенденцию к неопределённому расширению и в результате можно довести общество до всеобщего недоверия и потери дееспособности. Гораздо безопаснее держать наготове в тревожной папке несколько сюжетов, с разных сторон показывающих неприглядные стороны основного мобилизационного ресурса оппозиции (обычно это жители столицы).
В этом случае оппозиции для большей убедительности придётся привозить значительную часть демонстрантов издалека, что существенно облегчает работу карателей.
Приём восьмой: ограничение финансирования
Удушение оппозиции безденежьем тоже скорее долговременный приём. Однако далеко не все государства имеют даже физическую (не говоря уже о политической) возможность держать каналы финансирования оппозиции перекрытыми в течении нескольких лет или месяцев. А для того, чтобы безденежье начало сказываться на состоянии имеющего серьёзные внутренние корни и накопившего резервы движения, необходимы именно такие сроки. В случае, если уровень жизни населения в среднем достаточно высок, то вялотекущий оппозиционный процесс может затянуться на десятилетия.
Гораздо проще поставить денежные потоки оппозиции под постоянный контроль. Затем буквально за часы до начала закупок средств на решающие демонстрации деньги или ценности предназначенные для этого необходимо изъять. В случае удачного изъятия большей части финансовых накоплений (тут опять очень может пригодится «криминальный шлейф революции») оппозиционеры будут деморализованы, и, возможно, даже не смогут вообще собрать толпу.
(Окончание следует)
