Ушли Лужкова. Вероятно, этот тот случай, когда полагается кричать нечто вроде: «радуйтесь, афиняне (то есть россияне), мы победили!». Наверное, надо бы крикнуть. Но я – не россиянин, я – русский. И кричать не буду, ибо радоваться тут особо нечему. И совсем даже не потому, что я так уж люблю г-на Лужкова. Наоборот.
Юрий Михалыч (уж не знаю, сам ли додумался, или по каким-то иным причинам все так хорошо срослось) выкинул очень удачный финт ушами, буквально в считанные дни сделав себе очень серьезный задел на весьма серьезное политическое будущее. И если его не убьют и не посадят (а его почти наверняка не убьют и не посадят), или если он не лишится всех своих денег (что еще менее вероятно), ему этот задел еще очень и очень поможет.
В некоторых местах я ранее уже неоднократно писал о том, что нынешняя россиянская политическая система является прямым продолжением системы советской. И среди множества малоприятных вещей, которые она унаследовала от собственно большевиков, есть и давно уже подмеченная цикличность ее исторического движения.
Еще в 20-е гг. русские и российские исследователи-эмигранты, наблюдавшие за развитием СССР, подметили, что советская элита более-менее регулярно, подобно маятнику, качается «вправо»-«влево». Первый раз качнуло «вправо» еще в 1921 г., когда Ленин отказался от социализма в его классическом понимании (новую систему, сменившую военный коммунизм, первоначально именовали «государственным капитализмом») и перешел к нэпу. Затем, в конце 20-х – «влево». Выделить подобные циклы нетрудно, хотя о конкретной периодизации можно, конечно, спорить. Что же касается причин, то, в общем и целом, они были заложены в самой системе. С одной стороны – скроенная из антагонизмов идеологическая концепция (основанная на примитивнейшем материальном эгоизме и при этом требующая максимального, идеалистического самопожертвования), которую объективно невозможно было реализовать на практике. (Что наглядно показал период военного коммунизма, который довел до мятежа даже «красу и гордость» революции – красных матросов). С другой – объективное стремление к выживанию, которое заставляло обуздывать и идейный фанатизм, и эгоистическую жажду власти и привилегий.
Однако подобная цикличность была небезвредна, превращаясь со временем в маятник, раскачивающийся все более и более и, в конце концов, разрушающий самый советский режим. Собственно, в совокупности с некоторыми иными факторами, это и привело к крушению СССР.
Подобный финал трезвомыслящему аналитику был очевиден еще тогда, когда, казалось, Советский Союз был «силен как никогда», а социализм победно наступал по всему миру. Показательно, что еще в 60-е гг. В.В. Шульгин, один из классиков русской правоцентристской мысли, предсказывал «нео-Брест» и «нео-нэп» СССР (о чем свидетельствует человек, добровольно исполнявший в тот период времени при нем обязанности секретаря). То есть Шульгин, наблюдая советскую власть как со стороны, так и, в каком-то смысле, изнутри, пришел к выводу, что рано или поздно неизбежны 1) переход к рынку и 2) распад СССР, сопряженный с потерей огромных территорий. Что в 1991 г. и случилось.
Но наряду с этим не случилось главного. Да, в 1991-93 гг. в России совершались события, которые, по целому ряду показателей, могут быть охарактеризованы как революция. Но смены элиты – не произошло. Какой-то частью «старой гвардии», конечно, пришлось пожертвовать, наиболее замшелые мастодонты КПСС вынуждены были уйти, но, в общем и целом, старая номенклатура сохранила в обществе командные посты. В силу этого, парадоксальным образом, несмотря на революцию 1991-93 гг., нынешний режим оказался под контролем старой, советской элиты и явился логическим продолжением советского строя. Более того, необольшевизм с его квази-рыночной экономикой, принял в чем-то даже более уродливые формы, чем его исторический предшественник, превратившись, по определению идеолога испанского национал-синдикализма Хосе-Антонио Примо де Риверы, в «чудовищно рафинированный большевизм: большевизм привилегированных».
Само собой, такое «рафинирование» не избавило его от старых болезней. В частности, от вышеописанного циклического «право»-«левого» маятника (ибо старая элита воспроизводила старые же стереотипы политического поведения). Так, где-то после 1999 г. начался, постепенно все более усиливаясь, некий пародийно-андроповский период: демонстративное закручивание гаек, откорм силовиков, а теперь уже террор в химически чистом виде. Какое-то время, несомненно, мы будем еще наслаждаться всеми прелестями репрессивного ассортимента Кремля. Однако также очевидно, что скоро система начнет трещать по швам. И необольшевистский маятник качнется в противоположную сторону, что будет сопровождаться резким усилением центробежных процессов в РФ, которые в перспективе вообще могут привести к ее распаду (подробнее см. в «Сумерках карликов»).
В этой ситуации нынешняя необольшевистская квази-элита, почуявшая «нео-Брест» и «нео-нэп» (то есть новое Беловежье с новой Перестройкой), как можно уже сейчас видеть, постарается повторить старый сценарий – тот, который был прокручен в 1991-93 гг. То есть, нужно будет постараться неизбежное падение нынешней политической системы превратить в смену декораций, за которым останется все та же комсомольская номенклатура, неутомимая ельцинская комса. Методические установки также не меняются. Во-первых, необходимо будет заручиться поддержкой США и ЕС. Они должны быть уверены, что новая политическая система будет для них безопасна и оптимальна с точки зрения реализации их интересов. Стало быть, нужно будет отказаться от всякого противодействия на дипломатическом фронте и в экономической сфере, и старательно демонстрировать «либерализацию общества». Во-вторых, придется слить какую-то часть путинских мастодонтов (начиная с самого Путина), без чего «там не поймут». В-третьих, придется также подпустить к властному пирогу некоторых настоящих диссидентов и оппозиционеров – конечно, в небольшом количестве, чтобы не испортить праздника. В итоге, внуки функционеров КПСС и дети руководителей «Единой России», по итогам Перестройки-2, сохранят дедовские и отцовские кресла, доходы и привилегии. (По крайней мере, на некоторых территориях РФ – а с какими-то придется расстаться).
Именно на эту модель, как сейчас становится все более очевидно, ориентируются некоторые кремлевские группировки. Разумеется, Путин со своими силовиками, прекрасно понимают, что они являются тем самым балластом, который будут сбрасывать. И, конечно же, они будут репрессиям «подмораживать» статус-кво до тех пор, пока это будет возможно. Но при этом, конечно же, всем ясно, что если у кого-то из нынешних кремлевских и околокремлевских обитателей и есть политическое будущее – так это у условных «либералов», которые вполне могут вписаться в новую перестроечную модель. Шансы их, кстати, не слишком велики, но они есть, а другой модели эта публика выработать не может, повторяя все те же шаблоны от КПСС.
И что же в этой ситуации сделал Лужков? Ведь он как будто тяготел к условным силовикам и эрзац-патриотизму «нулевых» путинских лет. Казалось, он как раз из той когорты, которую необходимо будет выкинуть на помойку ради успеха проекта «Перестройка-2». И более того – отставка с подчеркнуто унизительной формулировкой («в связи с потерей доверия…») должна была, казалось, положить начало реализации нового перестроечного проекта.
Но вот старик Батурин, носом почувствовав новое Беловежье, очень умело выкрутился. Московский деспот, превративший, вместе со своей супругой, Москву в свой феод, таки сумел заявить о себе как о великом демократе. И вот уже он призывает к выборам мэров, и поминает 37-й год, и призывает (страшная ересь по нынешним временам!) превратить Думу в место для дискуссий. В итоге, медведевская немилость позволила ему заявить о себе как о демократе-оппозиционере – и сделать это очень эффектно. А в условиях развала режима, когда часть нынешней россиянской квази-элиты старается по новой прокрутить перестроечную схему, это означает серьезную заявку на политическое будущее. Опала, пусть теоретически, но позволяет перекочевать Лужкову из лагеря путинских мастодонтов, обреченных на вымирание, в стойбище системных либералов. А в преддверии нового Беловежья для старика Батурина это неплохой успех. К сожалению.
