Игорь Бойков: О чём шумите вы, народные витии?

Прошедший 26 октября в московской гостинице “Космос” так называемый “Первый Независимый Съезд народов Дагестана“, участники которого, объявив действующие в республике органы власти “неконституционными” и “нелегитимными”, потребовали от руководства РФ немедленно отправить в отставку президента Дагестана Магомедсалама Магомедова – событие, безусловно, знаковое. Свидетельствующее о том, что борьба за власть между представителями различных дагестанских кланов и группировок выходит на качественно иной уровень – уровень подчёркнутой публичности. Если ранее претенденты на высшие посты по большей части вели долгую подковёрную возню за закрытыми дверьми, используя весь соответствующий арсенал приёмов, то теперь противники действующего президента, видимо, уловив “болотные” веяния, начали откровенно работать на публику. Ведь даже само наименование организованного ими собрания – Первый Независимый Съезд – всячески подчёркивало размежевание со съездами предыдущими, созываемыми и проводившимися в Дагестане под общим патронажем действующей власти. Что, впрочем, отнюдь не мешало последнему из них в 2010 году провозгласить откровенно капитулянтский курс в отношении исламистского бандподполья и его легального салафитского крыла.

Однако вернёмся к московскому съезду, принявшему столь радикальную резолюцию. Прежде, чем выразить своё отношение к ней, необходимо сказать два слова об организаторах. О тех, кто, выступая от имени народов республики, провозглашает все действующие в ней органы власти неконституционными.

Честное слово, видя перед глазами такие категоричные и безапелляционные формулировки, написанные людьми, не один год просидевшими в органах той самой власти, которую они теперь объявляют тотально “неконституционной” и “нелегитимной’, возникает стойкое ощущение присутствия на эдаком “Болоте имени Сахарова”, только местечковом, дагестанского разлива. Интересно, когда открывший московский съезд Амучи Амутинов руководил дагестанским отделением Пенсионного фонда, он тоже считал данную структуру неконституционной? Или депутат Государственной Думы третьего созыва, баллотировавшийся затем в неё по спискам ЛДПР, нынешний предводитель дагестанских “справроссов” Гаджимурад Омаров только сейчас обнаружил, что практически всякие выборы в Дагестане проходят, мягко говоря, с нарушением законодательства? Чем вообще были подкреплены столь вызывающие заявления о “ненародном”, “неконституционном” и “нелегитимном” характере дагестанской власти? Какими конкретными доказательствами?

Далее. Кем уполномочены делегаты съезда, принимающие столь серьёзные решения? Кого именно они представляют?

Мне, конечно, могут заявить в ответ, что они направлены в столицу России некими общественными организациями, названия большей части которых, правда, замелькали в СМИ только в связи с этим мероприятиям. Однако любой специалист-политолог, сведущий в тонкостях дагестанской политики, на подобное возражение лишь улыбнётся. В Дагестане вообще редко когда происходит что-нибудь действительно важное просто в силу действия законов гражданского общества, которое делегаты московского съезда на словах собираются всемерно укреплять. За любым значимым политическим событием практически неизменно можно угадать прямую заинтересованность тех или иных влиятельных сил, привыкших некоторые вещи делать чужими руками. Если вдруг возникло собрание людей, настойчиво требующих отставки президента республики, значит, есть те, кто, пока оставаясь в тени, вовсю готовится к новому переделу власти и собственности в Дагестане. В этом, в сущности, и надо видеть основной политэкономический подтекст произошедшего 26 октября события.

Однако, предположим обратное. Допустим, что делегаты съезда действительно являются представителями широких слоёв общественности, возмущённых творящимся в республике бардаком. Но с какой стати тогда они назвали своё собрание съездом народов республики, коих в Дагестане насчитывается под сотню? Что, их полномочия подтверждены всеми представителями всех дагестанских наций или хотя бы национальными движениями? Разве могут триста человек, собравшиеся в конференц-зале столичной гостиницы – считаться законными и полномочными выразителями интересов всех населяющих республику народов?

Почему Москву выбрали в качестве места проведения мероприятия – понятно. Расчёт делался, разумеется, на внешний эффект, на информационный выхлоп. Шутка ли – делегаты независимого съезда народов Дагестана, прорывавшиеся в столицу, если верить их словам, чуть ли не с боями, громогласно потребовали от руководства страны отставки главы республики! Не знаю уж, удалось ли организаторам съезда убедить представителей федеральных СМИ в его легитимности, однако приглашённым журналистам проводимое мероприятия преподносилось именно так.

Теперь что касается собственно резолюции. Отрадно, конечно, что она, в целом, оказалась выдержана в светских тонах, но суть её тем ни менее поражает какой-то крикливой пустотой. Только пункт о запрете изъятия общинных земель в пользу гос.предприятий содержит хоть какую-то конкретику. По всей видимости, он был принят под давлением представителей малых дагестанских народностей, для которых земельный вопрос на сегодня является одним из наиболее актуальных. В остальном же – слова, слова… Что толку в миллионный раз прокричать о разгуле коррупции и мздоимства в Дагестане, обращаясь к высшему руководству страны как к верховному арбитру, когда всем в стране давно ясно: воровство и расхищение бюджетов – самая суть современной модели государственного устройства, причём, на всех уровнях. До вступления Магомедова-сына на пост президента Дагестана ровно те же самые упрёки в коррупции и казнокрадстве адресовались его предшественнику Муху Алиеву, а до него – Магомедову-отцу. Разве отстранение от руля власти одного, пусть и высокопоставленного чиновника, может способствовать оздоровлению всей давно и насквозь прогнившей системы?

Не забыли участники съезда внести в резолюцию и столь любимый всеми легальными и нелегальными салафитами пункт о недопустимости преследований по религиозному признаку, крича на всех углах о которой исламские радикалы грубо навязывают обществу свои средневековые порядки. “Талибанизация”, погружение Дагестана в пучину религиозного мракобесия – вот подлинная и реальнейшая опасность, по сравнению с которой блекнет любое чиновное воровство. Однако съехавшиеся в Москву члены общественных организаций и землячеств не упомянули об этом в резолюции ни разу, не бросили действующему главе республики ни слова упрёка за проводимую им политику ползучей капитуляции перед салафитами. Неужели проблема отстаивания общинных земель сегодня актуальнее, чем срочные меры против надвигающейся на Дагестан тьмы? Ведь выходит, что смыкаясь с религиозными радикалами в популистских требованиях борьбы с коррупцией, собравшиеся в гостинице “Космос” люди, как какие-нибудь заправские либеральные правозащитники, де-факто ратовали в своих выступлениях и за сворачивание контртеррористической борьбы, ни разу не заявив, к примеру, о губительности политики уступок радикалам.

Да, сегодня делегаты съезда подчёркнуто апеллируют к высшим властям России, прося их “оказать помощь в борьбе с произволом и беззаконием в Республике”, но сам ход клановой борьбы в Дагестане, в которую общественность в последнее время вовлекают всё сильнее, не может не настораживать. К кому ещё обратятся устроители подобных акций, если ответ, полученный от руководства страны, их не устроит? В Ингушетии, например, в эпоху правления Зязикова местные оппозиционеры даже начинали сбор подписей за выход республики из состава России. Как-то сложиться в Дагестане…

Говоря всё это, я нисколько не выгораживаю команду действующего президента Магомедсалама Магомедова. Напротив, мои претензии к ней многократно серьёзнее, чем озвученные в резолюции съезда пресловутые “коррупция” и “произвол”. Как я уже говорил, нынешняя верхушка Дагестана взяла твёрдый курс на капитуляцию перед радикальными салафитами, чего особенно и не скрывает. Однако выражать в такой ситуации возмущение по поводу ввода в республику дополнительных армейских подразделений и “провоцирования мусульманской молодёжи” значит, как минимум, подыгрывать тем, кто стократно хуже любого, даже самого коррумпированного чиновника. Как мы помним, в Египте, Ливии и Сирии тоже всё начиналось с громких обличений высокопоставленных коррупционеров, однако закончилось торжеством исламских фанатиков и даже просто откровенных головорезов.