Странные веяния проявляются на просторах политической мысли в Интернетах: «Мы вот думали, что скажем народу, как нужно поступать и думать правильно, народ пробудится от спячки и пойдет за нами и все будет хорошо. А оказывается, что народ живет своей жизнью, и чтобы достучаться до их сердец, нужно понять, что им нужно, и выражать эти требования. Вот тогда народ нас поймет и полюбит».
Надо сказать, что все это было, была эта наивность в русской истории. Да еще в каких масштабах, да еще в исполнении каких людей, не нам чета!
Русские революционеры после эпохи Николая I пытались изменить существующий строй, пытались воздействовать террором на царей и сановников, но успеха это не имело, скорее, давало отрицательный результат, и не имело поддержки у народа, для которого все это делалось, были все эти жертвы.
Тогда решили, что нужно идти пробуждать народ, учиться у народа. Если философу понятно, что у простого человека бесполезно учиться философии, что кузнец знает, как подковать лошадь, плотник срубит избу, но идти и учиться у них философии дело глупое. То и для западных политиков было понятно, что учиться политикам у простого народа невозможно, народ просто не понимает, что это такое, политика.
Не то в России. Даже очень умный Чернышевский написал (хотя некоторые историки ставят его авторство под сомнение) такую вот хрень:
Барским крестьянам от их доброжелателей поклон
«Ждали вы, что даст вам царь волю, вот вам и вышла от царя воля. Хороша ли воля, какую дал вам царь, сами вы теперь знаете. Много тут рассказывать нечего. На два года остается все по-прежнему: и барщина остается, и помещику власть над вами остается, как была. А где барщины не было, а был оброк, там оброк остается, либо какой прежде был, либо еще больше прежнего станет. Это на два года, говорит царь. В два года, говорит царь, землю перепишут да отмежуют. Как не в два года! Пять лет, либо десять лет проволочут это дело. А там что? Да почитай, что то же самое еще на семь лет; только та разница и будет, что такие разные управления устроят, куда, вишь ты, можно жаловаться будет на помещика, если притеснять будет».
Написано «народным» языком, предполагалось, что использование слов: «вишь ты», «проволочут», «почитай», прокламацию сделают понятной для народа. И смех и грех. Среди некоторой части народников бытовало мнение, что нужно любить то, что любит простой народ, и ненавидеть то, что ненавидит народ. Евреев, к примеру. Но позднее, от подобных казусов отошли.
Любопытно, что «народничество» в таком виде имело место только в России. И не одни молодые люди увлекались этим. Хоть славянофилы, в какой-то степени, хоть поздний Лев Толстой призывал к упрощению, призывал учиться у крестьян стилю жизни, так сказать.
Думаю, что корни этого явления лежат… в идеологии Московской Руси. Собственно, от Петра Великого и до народников было всего-то 150 лет, а если учесть, что Московская Русь ушла не в один год, а хорошо если при Екатерине более или менее утвердились иные образцы жизни, то стихия Московской Руси и представления о норме, еще долго жили. Да в чем-то живут даже сейчас.
Московская Русь – это во многом удавшаяся христианская утопия, где народ и дворяне не были разделены на быдло и господ, одни работали, а другие служили в рамках единых этических и эстетических ценностей. Это очень важно.
И если идеи декабристов, это идеи прагматичные, то идеи славянофилов, а за ними и народников-социалистов – это идеи-утопии во многом.
Для западных политиков и борцов за народное счастье было совершенно невозможным пойти к народу учиться, потому что это означало оскотиниться. Для них «народ» был философской категорией, абстракцией. Для многих русских мыслителей народ был реальным. И это естественно для общества, которое вышло из Московской Руси.
Но при этом, если для позднего Толстого крестьянский мир нравственный и естественный, так как люди живут своим трудом, а образование только во вред, как вещь иллюзорная и бессмысленная. То для многих поколений революционеров главная цель, как раз образовать народ. Ибо, по их мнению, только образованный человек может быть свободным. Строительство чего-либо подобного СССР они не только не планировали, но просто бы ужаснулись, что такое возможно. Не случайно практически все революционеры были против большевиков, боролись с ними и были либо убиты в гражданскую войну, либо уничтожены после нее, немногим удалось спастись в эмиграции. Их большевики уничтожали с большей беспощадностью, чем даже рядовых участников белого движения.
Ибо революционеры и после гражданской войны шли к рабочим, пытались работать среди крестьян, правда была на их стороне, большевики их смертельно боялись.
Русское революционное движение дало фигуры поразительные, уникальные! Среди декабристов были представители самых знатных фамилий России, включая юного внука Александра Суворова. Герцен был сыном богача – помещика, князь Кропоткин из рода Рюриковичей.
Или не столь известная (при коммунистах о ней в школе не рассказывали) дворянка Екатерина Константиновна Вериго, после замужества Брешо-Брешковская, уроженка нынешней Украины. Сначала она вместе с отцом и мужем занималась легальной политической деятельностью (после начала реформ Александра II), открывали школы для детей крестьян, библиотеки, ссудо-сберегательных кассы, начали создавать то, что мы сейчас называем гражданским обществом. Но власть отыграла назад, начался период некоторой реакции и Екатерина Константинова становится революционеркой.
Далее я приведу большую цитату, но она стоит того, чтобы читатели поняли, сколько эта женщина сидела в тюрьме и пробыла на каторге, чтобы поняли – это не Ленин, который почти всю жизнь прожил в абсолютном или относительном комфорте.
«В 1874 году Брешко-Брешковская приняла участие в «хождении в народ». Со своими товарищами направилась в сельские уезды Киевской, Херсонской и Подольской губерний. Вступила в контакт с сектой штундистов. В сентябре 1874 года была арестована. Содержалась сначала в Брацлавской, Гайсинской, а затем в Киевской тюрьмах. В 1875 году переведена в Петербург в Дом предварительного заключения, в 1876 году в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, где находилась до начала «Процесса 193-х». На время процесса подсудимых вновь перевели в Дом предварительного заключения. Была приговорена к пяти годам каторги, с последующей ссылкой. Поскольку три года она уже провела в заключении, от каторжного срока ей оставалось менее полугода.
Прибыла на Кару в 1878 году (так называемая Карийская каторга). В 1879 году отправлена на поселение в Читканскую волость в Баргузин. Весной 1881 года вместе с Н. С. Тютчевым, И. Л. Ливневым и К. Я. Шамариным совершила побег, но они были пойманы и Е. К. Брешко-Брешковская была приговорена к каторжным работам на 4 года.[2].
В 1882 году вновь доставлена на Кару. Применить имевшееся в приговоре наказание плетями не решились. В 1884 году переведена на поселение в селение Турунтаевское Селенгинского округа (ныне Турунтаево, Прибайкальский район Бурятии), а потом из-за болезни переведена в город Селенгинск. В 1891 году была приписана к крестьянскому сословию, получила паспорт с правом проживания по всей Сибири. В 1892—1896 годах жила в Иркутске, сотрудничала в газете «Восточное обозрение». В 1896 переехала в Томск, затем в Тобольск.
Вернулась из ссылки в 1896 году, попав под амнистию по случаю коронации Николая II.
До 1903 года бо́льшую часть времени находилась на нелегальном положении. Занималась организационной работой и распространением революционных идей среди крестьянства».
Все эти бесконечные тюрьмы, каторги и ссылки не сломили эту железную женщину, она стала одним из основателей Боевой организации партии эсеров, выступала за террор вообще против власти, и за террор в защиту крестьян. В 1907 году была выдана Охранке Азефом и провела в тюрьме и ссылке уже вплоть до Февраля 1917 года.
В революцию поддержала Керенского, боролась с большевиками, эмигрировала в Чехословакию, и что любопытно, в Закарпатье, которое отошло чехам, создала прорусскую партию!
У нее вообще было все нормально с национальной самоидентификацией. И себя считала русской, и народ российской империи для нее был русский, но состоявший из многих национальностей. Т.е. мы здесь имеем дело с нормальным европейским подходом к национальному вопросу. И служила она всю жизнь русскому народу.
Так вот к чему я про эту замечательную женщину? Будучи дворянкой, она всю свою жизнь посвятила тому, чтобы не только служить народу, но и сблизиться с ним. Какая она была в свои двадцать лет, такой она оставалась и в 70 лет, и в 90! И всю жизнь верила в русский народ.
Вот выдержки из ее книги «Скрытые корни русской революции»: «Сейчас, в 1922 г. , наш народ столь физически и интеллектуально могучий русский народ страдает и умирает в мучениях, какие никогда не испытывал никакой другой народ в мире. Но и на самом краю гибели, покинутый, ограбленный и порабощенный русский народ прилагает все усилия, чтобы вырваться из пучины бедствий… Мы знаем, что русские крестьяне, составляющие подавляющее большинство нашего народа с самого начала противостояли большевистскому режиму… Они с удовольствием создали бы новую форму правления, но эта задача для них непосильна… Русские лишены обычных средств связи, им запрещено проводить публичные митинги, и отказано в праве иметь национальные собрания. Короче говоря, в настоящее время русские лишены какой-либо организации и поэтому совершенно бессильны».
Но что же делать? Екатерина Константиновна опять считала, что: « Долг младшего поколения интеллигенции – идти в народ, обучать его и внушать ему мысль о значении коллективных действий… Выполните свой долг. Именно вам предстоит возродить Россию и преобразовать ее в великую федерацию демократических республик».
В 1922 году она еще видно не знала, что делают большевики с оставшимися молодыми русскими интеллигентами, или просто не хотела верить, что все кончено. Это тебе был не проклятый царизм, чтобы свободно ходить в народ.
Вот такая она была, Екатерина Константиновна. Всю жизнь боролась с самодержавием и с тем же отчаянием стала бороться с другим поработителем свободы русского народа – с большевиками. Революционерка, демократка, националистка.
Но была ли она права с ее хождением в народ? Нет, она ошибалась. И понял это никто иной, как Александр Федорович Керенский. Очень умный человек, виновный перед Богом и русским народом в том, что дважды мог задавить Ленина с его большевиками, но не сделал этого. Он боялся не Ленина, он боялся монархистов, реакционную военщину. Только в эмиграции и то не сразу он понял, что не тех боялся.
Так вот в предисловии к книге Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской он написал о том, что самое страшное заключалось в том, что русское революционное движение распалось, что такие, как Екатерина Константинова, ушли в подполье, в террор, вместо легальной деятельности. А царизм-то был просвещенный и человеческий, он эволюционировал. И не нужен был террор, и не нужно было подполье. А Екатерина Константиновна нужна была русскому обществу своей легальной борьбой за преобразования.
И в самом деле, партия социал-революционеров заявляла себя как партия крестьян. Именно против нее были брошены основные силы Охранного Отделения, в страшной борьбе, которую вели эсеры с режимом , они несли страшные же потери. Руководство Охранного Отделения перед февралем 1917 года докладывала, что партия эсеров практически перестала существовать. И эта была правда.
Остатки партии еще и раскололись на две партии. Т.е. вместо того, чтобы вести легальную борьбу за права крестьян, иметь свои отделения во всех регионах страны, иметь сеть активистов в селах и деревнях, опираться на кооперацию и земское движение, партия пришла к Февралю в полуживом состоянии.
Эсеры сражались с большевиками как герои, но ресурсы их были невелики. А работай они при царе как легальная партия, то о какой там победе большевиков могла бы идти речь? Именно эсеры победили на честных выборах в Учредительное собрание, но власть удержать не смогли. Ибо у них не было опорных точек в России среди крестьянства, не создавали они их. И не могли создать в подполье.
Т.е. уже сто с лишним лет назад было понятно, что не в народ надо было ходить, не террором заниматься, а создавать мощную партию парламентского типа.
Нынешним русским националистам предъявляют претензии в том, что они «слишком умные и даже заумные», что они слишком далеки от народа и непонятны ему. Чего-то я не вижу много умных, не говоря уж о заумных, образованных-то в полном смысле слова среди молодых людей не так много.
Т.е. главная беда русских националистов не в том, что они «страшно далеки от народа», а в том, что за современным русским национализмом стоят еще очень слабые интеллектуальные силы.
Вторая беда в том, что у русских националистов нет поддержки в российской элите, это уже катастрофично для общества, именно поэтому мы и развиваемся последние 20 лет черте как, но это еще и скажется самым губительным образом на перспективах страны. Всякая сила пытается заигрывать с русским национализмом и использовать его в своих интересах, но до сих пор никто еще всерьез не включил мозги, что это и есть будущее страны. И никакого иного не будет, все прочее – прозябание.
Национализм создал современную Европу и США, национализм создал Китай. Национализм вытаскивает на современную арену такие страны, как Индия и Бразилия, и только в РФ уперлись как бараны в схемы, которые не работают и никогда не заработают.
Третья беда русских националистов в том, что нужно создавать партию парламентского типа, а таких партий в РФ никогда и никто не создавал, даже попыток не делали. И вот силенок создать такую партию тоже нет, нет интеллектуальных ресурсов, нет финансов.
А что касается простого народа, то в их головах хаос. Жить они хотят в русской России, но при этом им нравится товарищ Сталин и КПСС. Чиновников своих они ненавидят, но стабильно переизбирают на второй, на третий, на четвертый срок. Но это только следствие того, что в головах пресловутой интеллектуальной элиты тоже хаос. Масса гуманитарных преподавателей остались такими же совками, какими были 20 лет. Ни по одному ключевому вопросу ХХ века в научном гуманитарном сообществе нет консенсуса! И что хотеть при этом от «простых» людей?
Вот задают этим простым людям вопрос, каким журналистам они верят? Верят они Малахову и Познеру.
Да, народ первичен, но не в том смысле, что у народа нужно чему-то учиться философам или политикам.
Вот русские народники столетней давности десятки лет учились у народа, жили среди народа, а результаты какие? Нулевые.
Если современный человек имеет доступ к Интернету, читает там все, что захочет, при этом остается невежей, что вы ему сможете рассказать и доказать при личной встрече?
У самих националистов площадки-то нормальной дискуссионной нет. Где они сами могли бы встретиться и обсудить дела насущные. Может быть, с этого начать, а не с хождения в народ? Тем более что общество все равно не стоит на месте, как-то развивается, как-то меняется.
