Святенков Павел, политолог, журналист, член Русского общественного движения
Мосгордума предлагает, во-первых, перенести рассмотрение дел об экстремизме из судов присяжных в суды, состоящие из трех профессиональных судей. Во-вторых, запретить СМИ говорить на межнациональные темы. То есть, с одной стороны, дела об экстремизме передаются фактически на рассмотрение чрезвычайных судов, от которых нельзя ждать справедливости, а с другой — СМИ запрещается говорить о преступниках, например, сообщать об их национальной принадлежности.
Главное в предложении МГД — борьба против свободы слова, поскольку законопроектом блокируются любые общественные дискуссии о роли незаконной иммиграции и национальных меньшинств в жизни общества. Тем самым государство и общественное мнение лишаются возможности своевременно отреагировать и исправить ситуацию в случае роста числа криминальных действий со стороны тех или иных социальных групп. Что плохо как для последних, поскольку они лишаются квалифицированной помощи со стороны правоохранительных органов, так и для государства в целом, потому что блокирование обсуждения острых проблем, в том числе и в сфере межнационального общения, ведет к росту ксенофобских настроений.
Белов Александр, экс-лидер ДПНИ
Законодательство должно отвечать морально-нравственным настроениям в обществе. У общества же отнимается право на правосудие, оно подменяется частным мнением, поскольку заявляется, что общество в лице присяжных не способно вынести свое решение. Т.е. этот закон противоречит общественной морали и выступает против самих принципов гуманитарного права. Таким образом, отрицается право общества на справедливый суд.
Чтобы быть эффективным, законодательство должно быть просто и понятно. Чем больше таких законов, объект которых человек не может понять без помощи экспертов, тем законодательство вреднее. Даже специалисты-следователи не могут определить, что такое социальная группа. Является ли сообщество «воров в законе» или педофилов социальной группой, а информация об этих группах может быть недостоверной с точки зрения их представителей?
Второе. Нанесен очередной удар по свободе слова. В Вятской губернии следователь Нобель утверждает, что высшая исполнительная власть является социальной группой, по отношению к которой недопустима критика. Эксперт увидел признаки экстремизма в критике ввода войск в Грузию (обвиняемые утверждали, что власть за счет солдат пытается решить свои проблемы, и, если хочет ввести войска в Грузию — пусть посылает своих детей).
Обычный обыватель, журналист не может определить, что такое «социальная группа». Все это приведет к абсурду. Ну и наивно со стороны депутатов полагать, что такие меры повлияют на улучшение общественной морали. Ненависть копится и проявляет себя наиболее жестко там, где никто не ждет.
Савельев Андрей, председатель партии «Великая Россия», автор ежегодного мониторинга русофобии в России
Что такое Мосгордума? Кто-нибудь помнит, что такой орган в Москве существует? Кто-нибудь знает, чем этот орган занимается? Кто-то хоть раз пытался обращаться к «своему» московскому депутату? Кого ни спроси, не знают, вспоминают с трудом, никогда не обращались. Почему? Потому что никто этот орган не выбирал. А о своем существовании он напоминает крайне редко и обязательно каким-нибудь идиотским способом.
На этот раз напоминание связано с дикой инициативой введения «судебных троек» в процессах «против экстремизма». Никто не знает, что такое «экстремизм». Но заказ на «экстремизм» спущен сверху. Ведь нашей государственности грозят не коррупция, не олигархические порядки, не тотальное беззаконие, а некие «экстремисты» (теперь как-то стали стесняться говорить «фашисты»). Заказ активно исполняется следователями и судьями. Преимущественно русских людей пачками сажают за решетку. Кто-то по дури разрисовал «плохими знаками» стену; кто-то прилепил листовку, которую некие «эксперты» признали «разжигающей»; кто-то выступил на митинге, не зная, что задел социальную группу «высшая государственная власть». А кто-то просто нахулиганил. Теперь прокуроры отчитываются о проделанной работе «по экстремизму». Чем больше экстремизма, тем больше почета.
Организованная преступность уже мало кого интересует. Главное — экстремизЬм. Вот и в Мосгордуме нашлись чудаки, попавшие под воздействие этого поветрия. Ну что тут придумать? Конечно же, «ужесточение». Одно дело, когда подрались два татарина. Тут просто хулиганка. А вот если русский с татарином, то непременно ищи экстремизм. Найдется наверняка. Конечно, у русского. И тогда вместо хулигана образуется единица отчетности — опасный элемент, которому припаяют срок поболее, чем «социально близкому» хулигану.
Одна незадача: то и дело суды присяжных выносят «не те» вердикты. При всех возможностях обработки их сознания, при всех уловках в судебных процедурах. Что делать? Да просто убрать суды присяжных — и вопрос решен. Пусть судят «тройки». Причем тут граждане? Граждане в процессе могут только мешать профессионалам, которые могут судить о глубине вины уже по одной надписи на майке: «Я — русский».
Для бюрократии всех уровней все мы — ксенофобы. И даже наш интерес к национальности (героя, преступника, пострадавшего и т.д.) для них есть ксенофобия. Мы заражены ксенофобией как вирусом. Миссия же чиновников — изгонять этот вирус — упорствующих сажать и запрещать, непричастных изводить пропагандой «толерантности». Это бесовщина похлеще коммунистической. В ней какая-то животная ненависть к народу.
Пример Мосгордумы свидетельствует о глубочайшем абсурде, в который погрузилась власть, вводящая в раж чиновников (в данном случае в облике народных представителей, которые никого не представляют). Власть как будто задалась целью всюду и везде подчеркивать, что гражданам с ней делить нечего. Потому что этой властью уже все поделено без нас. И осталось лишь граждан «привести в исполнение». То есть — довести до уровня бессловесного скота. Лужковская генерация чиновников — вероятно, самая циничная и подлая в стране. Она сплотилась в организованную преступную систему. В этой системе мосгордумцам тоже надо что-то вкладывать в общак. Вот и вкладывают — абсурдные законодательные инициативы, от которых зажимают нос даже патентованные русофобы из Общественной палаты.
Если о Мосгордуме мы в большинстве своем не знаем и знать не хотим, то это нас объединяет. А еще нас объединяет вызревающее: «Всех вон!» То есть, без разбора — всех. Неважно, кто какими заслугами может похвастаться. Кто не против этой системы, тот за нее. А мы — русское (и не только) большинство — эту систему не приемлем. Поэтому она не приемлет нас. Мы без нее не только обойдемся, но и воспрянем. Она без нас рухнет. Пусть уж поскорее. Так надоели, так надоели…
Маркедонов Сергей, политолог, специалист по межэтническим и межконфессиональным отношениям
Эта идея не нова, она в воздухе витает. Об этом говорил Медведев в Ставрополе в связи с изменением подсудности таких дел, в декабре были подписаны соответствующие бумаги, в феврале-марте инициатива Бастрыкина.
Я скептически отношусь к этим мероприятиям, так как я историк и знаю, чем заканчивались такие меры в Российской империи, при Александре II, Александре III. Терроризм — это же не просто девиантное поведение. Если не меняется идеологическая установка, не ведется идеологическая кампания, успеха не будет.
В Северной Ирландии успех был связан не только с действиям спецслужб и армии, но и идеологическими кампаниями в мягких формах в том числе. За терроризмом стоит недовольство жизнью, нужно искать причины, смотреть, откуда они растут. Где Шамиль Басаев? Да вот только что убили Саида Бурятского, и что — наступил мир в Ингушетии? Да все, кто начинал ичкерийское дело, уже мертвы, даже новое поколение — ну и что? Поскольку система управления строится по принципу «баш на баш», мы вам платим, а вы делаете вид, что у вас мир, ничего не получится. Пока не будет эффективной социальной, молодежной политики, успеха не будет.
Эти меры — не более чем пиар властей.
Кагарлицкий Борис, социолог, левый публицист
Новый законопроект отражает линию поведения если не всей российской власти, то определенной части российской бюрократии, которая считает, что на кризис можно ответить единственным образом — усилением полицейских репрессий, которые могут предотвратить взрыв. Однако никакой нестабильности это не даст, поскольку единственным источником нестабильности будут разборки и противостояние внутри самой власти.
Илья Пономарев, член фракции «Справедливой России» в Госдуме, член совета «Левого фронта»
Эта инициатива укладывается в общую линию прочих событий, которые происходят в стране с точки зрения средств массовой информации и эволюции уголовно-процессуальной системы. «Справедливая Россия» никогда не поддерживала подобные инициативы, это меры надуманные, которые могут привести к сужению возможностей для ведения политической борьбы и не достигнут той эффективности, которая декларируется инициаторами. В конечном итоге я думаю, что и государство не поддержит эти меры.
Клычков Андрей, глава фракции коммунистов в Мосгордуме
Мне кажется, что эти поправки направлены властью против оппозиционных сил. Последние события говорят об ужесточении политики в отношении оппозиции (разгоны митингов, аресты, задержания), эти поправки еще более усугубят положение оппозиции. Средства массовой информации если и раньше нельзя было назвать свободными, сейчас их загоняют в рамки, запрещая освещение социальных событий и критику власти.
Вызывает удивление мотивировка отмены суда присяжных по этим статьям. Если раньше, когда принимали суд присяжных, говорили о необходимости беспристрастного рассмотрения им дел, сейчас говорят о неспособности.
Хочется провести аналогию с Уголовным кодексом советского периода. Преступления, которые сейчас квалифицируются как терроризм, раньше относились к статье «хулиганство». Как только начала расти социальная напряженность, появилась статья «терроризм».
И сейчас нет экстренной необходимости в проведении таких мер и ставить СМИ под контроль. Цель поправок — выбить всех активных людей, не дать баллотироваться в депутаты, например.
Экстремистские материалы становятся основой избирательных кампаний. В Рязани распространяли листовки, в которых КПРФ обвиняли в призывах к гражданской войне. Кто их распространял — не стали выяснять, хотя сделать бы это было несложно.
Так что власть таким образом создает дополнительные условия для давления на оппозицию.
